А может это всё игры разума? Не мог я в такое дерьмо вляпаться!
– Отойди, – пытаюсь отодвинуть с дороги и взглядом ищу свою одежду. Больше ни минуты здесь не выдержу!
Резкая боль в руке!
Не понял как, но уже целую пол!
– Ты сейчас встанешь и вернёшься на печку. Понял?! – от холодного приказа внутри всё заледенело. Неужели приспособит?
– Подожди. Хриплю и закашливаюсь, бесясь оттого, что кашель так не вовремя подступил.
– Чего ждать? Я не для того тебя больше суток выхаживала, чтобы ты снова вышел проветриться, – доносится её злой голос. Боль в заломанной назад руке усилилась намекая на то, что нужно дать ответ.
– Да понял я, – отвечаю. – Отпусти уже…
– Тогда залезай. Вижу и правда здесь не выживешь. Это как прирученное домашнее животное в лес выбросить. Вперёд от стресса, чем от голода скопытится, – хватка ослабевает и она от меня отходит, брезгливо морща нос.
На последнем оставшимся во мне благоразумием захлопываю открывшийся было рот, чтобы не высказать, то, что это мне глубоко отвратительна дряхлая халупа и она сама, одетая как какая-то каторжница!
Вместо этого выдавливаю примирительную улыбку. Мне не впервой. В бизнесе тоже приходится улыбаться тем, кого ненавидишь.
– Можно хоть воды попить? Во рту будто крыса помойная нагадила, – спрашиваю её, решив до поры поиграть по её правилам. Я реально сейчас чуть не сглупил убежав на холод. Надо хотя бы одежду просушить. Найти здесь что-то тёплое, чтобы на улице так насквозь не продувало. Я для машины одет, но нм как не для пеших прогулок.
– За печкой в нише умывальник стоит. Можешь умыться, – вдруг смягчается её голос.
– Спасибо, – с такой штучкой лучше быть вежливым. Может и смыться в подходящий момент смогу, прихватив всё нужное.
– Потом покрывало накинь и к столу иди. Я чай с шиповником заварила.
Капец… Только сейчас дошло, что я в одних трусах перед ней… Покрывало так на полу и осталось валяться.
Вот это меня адреналином накрыло…
Я вообще всегда считал, что отличаюсь особым хладнокровием и способностью мыслить трезво в любой ситуации. Может быть всё дело в том, что меня неслабо так лихорадит? Или эта полторашка такой уникум?
– Ладно, – отзываюсь при виде допотопного умывальника со свисающим выменем, которое доить надо. Прикасаюсь, поднимая эту хрень вверх и на мои ладони льется прохладная вода.
– Воду особо не лей. Снизу ведро стоит. Переполниться может, – тут же комментирует она.
Пипец, здесь даже канашки нет!
Она эти нечистоты сама выносит? Жесть!
– Понял, – отзываюсь на всякий случай.
Умываюсь и сажусь за стол. На нем действительно стоит чай и она кидает, на тарелку передо мной, лепешку. Это клёклое нечто похоже на лаваш, но по диаметру сантиметров десять всего. Более толстая, с надутыми, рассыпающимися от укуса хрустящими пузырями.
– Ешь давай. Хлеб я печь не умею.
– А что это?
– Лепешки из пельменного теста. Вода, мука, соль и немного мышьяка, – коварно улыбается она.
Кусаю ещё раз, чувствуя себя жутко под ее взглядом.
– Надеюсь, на счёт мышьяка была шутка? – не смог промолчать.
– Разумеется. Я же говорила, что от трупа зимой проблематично избавляться.
– А ты не можешь общаться без всего этого? – спрашиваю наверное реально устав от всего этого. Может и озноб, от которого тело трясёт, виноват.
– Могу, но не с такими бесячими как ты, – выдаёт она. – Что в чае вода устраивает или тоже об стену кружку шибанёшь?
Замечаю, что на этот раз кружка у меня железная. Полторашка же из фарфорового бокала сидит пьёт.
Так вот в чём дело? Похоже я реально ее задел проснувшись на чужой территории и не оценив гостеприимства.
– Да заплачу я за твой стакан.
– Он стоит гораздо больше, чем деньги. Это воспоминания. Но такому как ты не понять, – неожиданно выдаёт не с угрозой, а обидой в голосе.
– Тогда, что я могу сделать? – может и получится с дикаркой договориться?!
– Убрать то, что натворил.
– Я?! – обжигаюсь чаем, чуть не роняя и эту кружку.
– А ты предлагаешь, чтобы я за тобой убирала?!
– Когда уберу, отпустишь?
Вместо ответа она встала и вышла из-за стола. Когда вернулась в её в руках были вещи. Какие-то треники, явно советских времен: синие, шерстяные, в затяжках, с парой-тройкой мелких дыр и с вытянутыми коленками. Рубаха старая. И такая же стёганая фуфайка, как у неё.