Хорошо, что дом на таком удалении от федеральной трассы, поэтому сюда случайные посетители не заглядывают. Может и карьер на пути, который обходить приходится, лишних в сторону отводит.
Каждый раз приближаюсь к дому с замиранием сердца: разграбили или нет. Знаю, есть у нас в стране любители не только разграбить, но и разнести в хлам старые дома в заброшенной глубинке.
Но видно наш дом, кто-то сверху охраняет.
Глава 2
В животе заурчало.
Точно! Туда-сюда хожу, а даже чаем с утра ещё не погрелась.
Бросаю взгляд на печку. Рядом с ней, на полу вдоль стеночки стоит огромная кастрюля, в которой мы кипятим чай для всей семьи или варим компот. Прямо как в столовке. Братья, водохлёбы ещё те. Она вставлена в кастрюлю побольше. Она для супа. А вот на печи, с краю, где печка уже не обжигает, подогревается небольшая кастрюлька под крышечкой. Настоянный до терпкости чёрный чай! Как я люблю!
Но сначала бы съесть чего-нибудь хочется.
Мы с братом вчера утром приехали. Отец сгрузил нас со снегоходами и провизией у трассы и уехал. А мы до дома погнали.
Приехав, обнаружили, что замок навесной не открывается. Брату спиливать пришлось. Благо в сарайке инструмент есть. Но провозился он долго, так как инструмент здесь ручной, дедовский!
А вот когда сумки в дом занесли, брат залез в сумки и едой, чтобы сварганить бутер, и выругался.
– Сенька, походу мы без колбасы.
– Брали же. Я лично покупала.
– А я лично под сидение задвинул, а потом достать забыл.
– И что у нас есть? – спрашиваю, уже разбирая вторую сумку с вещами. В этой у нас настольные фонари и аккумы к ним. Надо лишь по комнатам развесить у входа и расставить по столам и освещение обеспечено!
– Крупы. Гороха хочешь погрызть? Ещё пять килограмм гречки, перловка и ячка.
– А в другой сумке? Картошка, морковь и иже с ними...
Тогда я и напряглась.
– А в последней что?
– Тадам! Соленья в пластиковых контейнерах, а тут сало... Живём, короче! – обрадовался брат. А вот я не очень.
– Там же столько нарезки было и полуфабрикаты. Икра. Я всё что на карточке было, на это спустила. И папе не позвонить. Связи нет.
– Да заметит, – отмахивается брат.
– Не будет он там лазить.
– Ладно. Сейчас поем и покачу на юго-восток до холма. Там, на другой стороне реки, вышка торчит. Мы с отцом как-то на лыжах доезжали.
– Так вроде здесь поблизости нет деревень?
– Не так уж и поблизости. Дальше чем до трассы пилить. И не факт, что посёлок там. Вдруг какой-то толстосум себе дачу подальше от цивилизации отгрохал? На таких как ты, мелких девок, охотиться, – ржёт.
– Ой, кто бы говорил. У самого из крупного, разве что нос!
– Ты! – да, клиника. Тему больную затронули. Покраснел-то как разом со злости!
Приятно посмотреть!
– Отпираться смысла нет. Я всё видела! – показываю язык, желая добить.
– Это из-за того, что вода ледяная была! – возмущается он, в очередной раз пытаясь мне что-то доказать.
– Ха-ха! Ну и посмотрим вода это или не вода, когда ты спор продуешь, – смеюсь над братом.
– Именно. Посмотришь, когда я выиграю! – коварно наступает. – Тогда чур не ныть, что ты для меня мелкая.
– Сто пятьдесят девять — это нормальный рост!
– Если с пятнадцати сантиметровыми каблуками, то до нормы дотягивает, – серьёзно кивает брат. – Но мы сейчас не о росте говорим, Есения. – Подцепляет мой подбородок. Ударяю, по обнаглевшей руке.
– Губу закатай. Пари тебе не выиграть.
– А что занервничала сразу? В твоих интересах же проиграть.
– С какой стати? – только Женька способен меня так выбесить.
– С той, что тебе не кажется странным дожить до двадцати лет и при этом оставаться девственницей?
– Пять братьев. По-моему здесь больше ничего добавлять не нужно, – сжимаю зубы.
– Почему же? Наоборот, удивительно. Сколько среди нас тебе кровных?
– Вы мне все как родные. Ну кроме тебя! Ты ещё та заноза в заднице.
– Ну, сестрёнка, – укоризненно, – ты чуть промахнулась. Но для девственницы это простительно.