– Полторашка, фамилию назвала! – приказывает.
У-у тип бесячий. Ему вообще пофиг. Ведёт себя тут как хозяин.
– Иванова! И что тебе это даст?! С кровати моей свалил!
– Тёлка сумасшедшая, – рычит он и слезает с кровати, неровным шагом направляясь прочь из комнаты.
– Стоять! – хватаю его за шиворот.
Ладно не за шиворот, а докуда дотянулась.
– А убираться за тобой кто будет?
– Ты сейчас реально нарываешься, – угрожает.
Хм… этот экземпляр точно не в курсе, что я в одной квартире с пятью трудными подростками выросла.
Смотрю на его руки, — Белоручка. Топор в руках явно не держал никогда, да и боевыми искусствами определённо не занимается. Слишком пальчики изящные. Такими разве что по клавишам наяривать.
Вообще, с этим типом связываться, — только своё время терять. Пусть валит.
Выходит на кухню. Я следом.
– Как я вообще в этой дыре оказался?! – ужасается..
– Насколько я поняла, по пьяному бреду, — ножками. А теперь так же ножками и вали. За ночлег, так и быть, денег не возьму.
– За что?! Совсем сбрендила? Где моя куртка?
– Может тебе ещё рукавички погладить? Глаза разуй, увидишь. А обувь у печки стоит.
Поворачивается ко мне и смотрит с таким превосходством и в то же время брезгливостью, как, наверное, ещё никто в этом мире не смотрел. Обычно даже братья, кроме одного, смотрят на меня с уважением.
Встречаю его взгляд.
Криво усмехается. Молча берёт вещи, и, толком не запахнувшись, выходит.
Закрыла за ним дверь демонстративно хлопнув. Не без удовольствия и на засов закрылась, стряхнув ладоши.
Бывают же такие бесячие!
Ну братик удружил, организовал мне утро. Пусть теперь сам стекло после дружка своего собирает.
Принципиально не притронусь!
На кухне я с вечера убралась, а остальное теперь пусть сам драит! Всё-таки в той комнате, где его дружок бардак развёл, мы с мамой спим. А мама быстро его построит, если узнает, что произошло.
Я же, раз уборка уже не моя забота, решила воспользоваться тишиной и взяться за предмет спора!
И хватило же ума поспорить с Женькой?! Теперь уже деваться некуда: за время новогодних каникул нужно успеть написать роман. Причём не ванильную муть, а вещь серьёзную.
Брат сказал, что книга должна быть не какой-то там, а серьёзной. А что в его понимании серьёзная книга, если он даже в школе ничего, кроме комиксов, не читал?! Предположим, самая серьёзная книга, которую он держал в руках, это школьный учебник по философии…
Угу… Рассуждая в этом ключе, подумала, что мемуары, к этим серьёзным вещам брат, поскрипев извилинами, отнесёт.
Ведь, серьёзно, я столько грешков брата знаю… Всё равно читать будет только он, и то, если почерк в этой “рукописи” разберёт. Зато не только пари выиграю, но и Женьку подраконю! И для верности так и назову: «Очень серьёзный… подкол». Нет, «подкол» слишком очевидно, а вот «прокол», самое оно! С намёком на то, что условия пари ему выполнять придётся и можно даже рукопись дальше титула не читать! А сто листов я в лёгкую заполню, у меня его грешков на всю тысячу наберётся!
Засада только в том, что этот изверг меня развёл на, что ни на есть настоящую, мать ее, рукопись!
Никакой электронки!
Иначе незачёт!
Сдача рукописи до тринадцатого января. А потом, до четырнадцатого февраля, он будет заниматься её расшифровкой, чтобы убедиться, что я не схалявила. Не представляю братика, читающего сто страниц рукописного текста. Его от печатных буковок-то мутит.
Не сдержала злорадную ухмылку и тут же сдулась, осознав свой косяк: как так получилось, что на прочтение оказалось больше времени, чем на написание? Я не уловила, в какой момент я успела повестись и дать согласие и на это?
Однако спор есть спор: в день влюблённых, мы подводим итоги.
Единственная хорошая черта моего брата, это то, что он умеет признавать поражение и пусть не достойно, но проигрывать. Посмотрим, не слабо́ ли будет ему и в этот раз?
Тетрадку я забыла взять в городе. Зато у деда на чердаке нашла пару пачек писчей бумаги.
Протерев стол, я положила перед собой листы. Только вот ни ручки, ни карандаша не оказалось. Письменные принадлежности всегда были в доме и хранились в определённых местах. Похоже, братик позаботился и об этом. Ради выигрыша он ещё и на такое способен. Однако в моём рюкзаке он или потерялся, или совести лазить не хватило. Нахожу свою «дежурную» авторучку.
Сажусь и начинаю писать.
Понятия не имею, с чего эти самые мемуары начинаются, ведь единственное, что из них читала, это «Мемуары гейши», но общее представление о жанре имею. Все они определённо про жизнь. Поэтому я начну с главного:
«У меня есть очень милый братик. Точнее, их у меня всего пять, но старший, самый «милый»!