Через полчаса приехал Даян, красивый, сильный старик, такой же, как все старики в Чечне, пользующиеся вполне заслуженными почетом и уважением. В его доме в Рошни-Чу проходили переговоры с российскими представителями. Он сразу подошел, обнял и ласково прижал мою голову к своей груди. От всех его движений веяло уверенностью и надежностью. Потом он подошел к Джохару, расстегнул его рубашку и положил руку ему на грудь.
— Сердце не бьется, но грудь еще теплая.
— Может быть, его еще можно спасти? — встрепенулась я.
Даян отрицательно покачал головой:
— Он уже остывает, нужно перевезти вас в другой дом. Собирайся.
— А Ваха?
— Ваху отвезут в другое место, где ему помогут.
Было уже поздно, когда мы сели в приехавшую за нами грузовую машину. В темном небе не было ни одной звезды. Меня посадили в кабину рядом с шофером, Джохара завернули в ковер и положили в кузов машины. «Я хочу с ним», — попросилась я. «Не надо, тебя могут увидеть…» Раньше мы ехали бы вместе в кабине… Боже мой, неужели это все правда и я не сплю?
Мне все казалось, что я вот-вот проснусь, и все будет так, как прежде, но этот ужасный сон все длился и никак не хотел прерываться. Ехали мы не очень долго. В 12 часов ночи приехали в дом к Амхаду, другу Даяна. Меня завели в небольшой, состоящий из четырех комнат, дом. Встретил широкоплечий осанистый старик, похожий на Даяна, который сразу подошел и обнял меня: «Держись. Это огромное горе для всех нас». Джохара принесли и положили в самую маленькую дальнюю комнату, рядом Амхад поставил и зажег свечу.
Джохар лежал на белой простыне, постеленной на чистый ковер. Во всех комнатах было темно, в селе не было света. Я села возле Джохара, Амхад сел рядом. «Прошу тебя, не плачь и никому ничего не рассказывай. Если люди узнают, что случилось с Джохаром, многие захотят умереть. В отчаянии мальчишки пойдут под пули. Он был нашей единственной надеждой. Моя старуха, Лейла, не выдержит, у нее больное сердце, младшая дочка тоже не здорова. Я им сказал, что привез раненого бойца, в эти комнаты женщины не войдут, ты их увидишь на кухне под навесом. Завтра тезет у Жаниевых, пусть они думают, что ты у нас временно из-за него».
Я легла спать на кровать, с которой хорошо был виден Джохар, лежащий на ковре в комнате напротив. Я не смыкала глаз… В три часа ночи я прошла в соседнюю комнату, где лежал на диване Муса. «Мусик, я не могу так. Джохар лежит там один, давай пойдем к нему». Мы подошли и опустились на колени, потом вместе осторожно откинули простыню, закрывающее его лицо. Мусик вздрогнул: «Алла, он сейчас открыл глаза!» Я замерла, может, он живой? Прижалась к его груди, он не дышал, сердце не билось, но глаза смотрели прямо на нас. И вдруг я поняла — он подал нам знак. «Мусик, он ждал нас! Он хочет нас видеть». Я слышала, что так бывает, когда подходят к умершему те, кого он любит и ждет. «Он нас не оставил, он все еще с нами!» Амхад успел накинуть на его опаленные волосы белую ткань, а на бледный лоб надеть зеленую ленту с арабской вязью газавата. «Я хочу, чтобы мой брат Джохар был красивым», — сказал он, уходя… Этот старик и статью, и лицом настоящий горец, «ламарой», как их называют в Чечне, тоже любил его.
С глубокой печалью я глядела на Джохара. Его лицо не было успокоившимся, казалось, он заблудился, и все еще был в пути… Как ему помочь? Он все еще не осознал, что с ним случилось. Я начала молиться, прося, умоляя Всевышнего, принять его и полюбить так, как любили его мы на этой земле. Долго я молилась, не помню слов, но все они были от чистого сердца. В шесть часов утра мы с Мусой опять подошли к Джохару и поразились произошедшей в нем перемене. Перед нами лежал семнадцатилетний юноша с удивительно прекрасным лицом, счастливая улыбка играла на его лице, казалось, он действительно увидел Всевышнего. Как он был красив! «О, мой прекрасный бедуин, с каких песков, с каких равнин летит горячий суховей…» Эти слова родились у меня в сердце и понеслись вместе с моей трепетной душой, которая, совершенно смешав эти миры, увидела вдруг горячие пески, раскаленные солнцем небо и белые одежды бедуинов. Палестина это была или Аравия, не знаю, но Он был там, среди них…