2
Елена выдержала операцию, даже ни разу не застонав, но, когда Гален закончил, потеряла сознание.
— Круто, — пробормотал Гален, забинтовывая рану. — Очень даже круто.
— Она поправится? — спросил Форбз.
Гален пожал плечами:
— Если не попадет инфекция. Кстати, могу тебя утешить. Похоже, она сама зашивала рану: шов очень неровный. Лучше отнести ее в лагерь, прежде чем она придет в себя. — Он взял Елену на руки и пошел к лесу. — Не забудь мою аптечку.
— Ты ловко справляешься. А эта твоя аптечка — просто кошмар какой-то. Ты всегда таскаешь с собой такую тяжесть?
— Обязательно. Если уж мне нужна медицинская помощь, то дело, как правило, серьезное. Да и у других редко бывают царапины, все больше случаи на грани жизни и смерти. Я, как скаут, всегда готов.
— Ты ведь из Ливерпуля, верно? Там разве есть скауты?
— Ну почти. Но моя мама всегда не любила, когда я пугался с этими грубыми ребятами. — Он взглянул на Елену. — Вот и эта дамочка тоже хороша. Мама перевернулась бы в могиле, если бы узнала, что я связался с такой пираньей.
— Мне кажется, тебе не о чем беспокоиться, — сухо заметил Форбз. — Акула легко проглотит пиранью.
— В самом деле? Как бы пиранья не сожрала акулу изнутри. Рыбки эти живучи и зубасты. — Они уже подошли к лагерю, и Гален осторожно положил Елену на одеяла. — Понимаешь, она только выглядит хрупкой, но на самом деле силы у нее — дай бог каждому. Взгляни на ее плечи…
— Мне кажется, ты до сих пор не можешь забыть, как она заехала тебе справа.
— Возможно. Сколько ей лет, как ты думаешь?
— Лет двадцать пять или двадцать шесть.
«В этот момент она выглядит моложе», — подумал Гален. Но когда она бодрствовала, выражение ее лица было напряженным и сосредоточенным. Сразу можно было догадаться, какой твердый характер скрывается за этой внешностью. Сейчас же она напоминала беззащитного ребенка, впрочем, очень красивого ребенка — безупречная смуглая кожа, красивые высокие скулы и полный, четко очерченный рот, лежащие на щеках ресницы длинные и густые и такие же темные, как волосы.
— Ты знаешь, она редкий боец. Она могла бы убить меня, окажись я чуть слабее. Ее очень хорошо тренировали. Ну, слава богу, и я учителями не обижен, да и способностями тоже. — Гален взглянул на Форбза. — Тебя она уложит за несколько секунд.
— Я могу постоять за себя. Я не новичок.
— Ты полицейский, но насилие для тебя не образ жизни. Ты рассказывал, что она выросла среди бунтовщиков. Она — профессионал.
Форбз пожал плечами:
— Ты тоже.
— Боюсь, мы по разные стороны баррикад.
— Не думаю. Кстати, вы в чем-то очень похожи.
— Прекрати нас сравнивать.
— Ты сам заставляешь меня чувствовать себя посторонним. Как будто вы вдвоем являетесь членами какого-то привилегированного клуба.
Гален улыбнулся:
— Я никогда не позволю себе такой грубости по отношению к тебе.
— Черта с два, ты не позволишь. — Форбз помолчал. — И все-таки, Гален, может быть, она говорит правду.
— Все, конечно, может быть, но я бы не стал так рисковать. Она умная. Только взглянула на тебя и тут же определила, что лучше всего воззвать к твоим джентльменским инстинктам. Я немедленно стал врагом. Так грубо обращался с беспомощной женщиной.
— Ты действительно мог ее покалечить? — спросил Форбз.
— Иногда я бываю таким неловким, — криво усмехнулся Гален и зло сказал: — Прекрати распускать сопли. Нам надо знать больше. Мы не можем себе позволить верить ей на слово.
— Мне кажется, ты дал ей это ясно понять.
— И чудно. Тогда нам следует…
— Мы должны отсюда уйти. — Голос был женский. Они оба взглянули на Елену и увидели, что глаза ее широко открыты. — Я долго была без сознания?
— Минут десять-пятнадцать.
— Не так уж плохо. — Она с трудом села. — Пошли.
— Куда?
— Здесь близко. Я покажу.
— Куда? — повторил Гален.
Она взглянула на него исподлобья.
— Узнаешь, когда придем. Думаешь, я тебе доверяю?
— Ты доверяешь Форбзу.
— Приходится. — Она круто повернулась к Форбзу. — Мы заключили сделку. Я дам вам то, что обещала. Вы должны теперь выполнить свои обязательства.
— Гален знает, что делает.
— Зато я ничего о нем не знаю. Чавез покупает всех и вся.
— Он вытащит вас отсюда, Елена.
Она сжала руки в кулаки.
— Как? — резко спросила она, поворачиваясь к Галену. — Ни в одной деревне отсюда до Боготы мы не будем в безопасности. Одних Чавез купил, другие его боятся. Нельзя доверять ни правительству, ни военным, ни бунтовщикам.
— Даже из твоей собственной группы?
— Им меньше всего, — с горечью призналась она. — Чавез субсидирует их уже много лет.
— Тогда действительно разумно не встречаться с ними, — согласился Гален.
— Ну и каким образом мы выберемся? — снова спросила она. — Повелением господним?
— Ну зачем же беспокоить всевышнего? У меня тут группа боевиков в окрестностях. Мне стоит только позвонить им — они прилетят на вертолете и заберут нас. В аэропорту недалеко от Медельина нас ждет реактивный самолет.
Она немного помолчала, обдумывая услышанное.
— Вроде все просто.
— Скорее всего, просто не получится.
— Он уже не раз такое проделывал, Елена, — вмешался Форбз. — Он увел Катца у бунтовщиков.
— Катца? — Она нахмурилась. — Я об этом слышала. Тогда ты дал маху. Чавез застал тебя врасплох.
— На этот раз я ему этого не позволю.
— Да уж, пожалуйста. — Она начала подниматься на ноги, но снова упала на одеяло. — Поможете мне встать? — обратилась она к Форбзу.
Он протянул ей руку. Елена, пошатываясь, ухватилась за нее, чтобы не упасть.
— Вы потеряли много крови, — сказал Форбз. — Мы можем, немного подождать.
— Нет, не можем. Я не для того зашла так далеко, чтобы из-за таких пустяков все потерять. — Она глубоко вздохнула. — Пошли.
— Если ты скажешь, куда мы направляемся, я смогу туда добраться, даже если ты потеряешь сознание, — сказал Гален.
— Не потеряю. — Она неуверенными шагами направилась к джипу. — У меня бывали ранения и похуже. Я справлюсь.
— Как угодно. Посади ее на пассажирское место, Форбз. — Гален быстро сложил спальники и одеяла, бросил их в багажник и сел за руль. — Дороги тут оставляют желать много лучшего. Тебе нелегко придется.
— Мне всю жизнь нелегко приходится. Но мы уже почти на месте… — Она откинула назад голову. — Поезжай прямо. На следующей развилке направо.
Кровь.
Чавез присел на корточки и потрогал пальцем красное пятно на полу аптеки.
Кровь Елены.
Она ранена, видимо, взяла здесь бинты. Она ищет убежище, как скрывающееся от погони животное.
Нет, если бы все было так, она бы спряталась в горах у Белима. Там можно годами искать человека. Есть причина, по которой она рвется вперед. У нее есть цель.
И он знал, какая у нее цель.
Он поднялся и повернулся к Гомезу.
— Рассредоточьтесь. Проверьте каждый поселок и деревню в этом районе. Кто-нибудь обязательно ее видел. Она ранена и слишком торопится, чтобы быть осторожной. Вероятно, она пытается добраться до Доминика. Когда обнаружите ее, попытайтесь найти его. — Он улыбнулся и посмотрел на кровь на своих пальцах. Первая кровь, Елена. — Никаких оправданий. Я хочу, чтобы ее нашли в ближайшие сутки.
Фары освещали черную дорогу, раскачиваясь, темнея и расплываясь.
«Не смей терять сознание, — сказала Елена себе. — Держись. Еще немного. После всех этих долгих лет всего несколько миль. Огромная пальма…»
— Здесь налево.
— Я уж подумал, что ты не с нами, — сказал Гален, делая поворот. — Ты уверена, что не хочешь…
— Помолчи. — Она не может с ним сейчас спорить. Надо беречь силы.
С того момента, как она открыла глаза и увидела Галена, она поняла, что с ним придется считаться. Господи, ну зачем Форбз взял его? Оставалось только надеяться, что он не подкуплен. Форбз ему доверяет, но это ничего не значит. Она не может доверять кому попало. Когда она поняла, что придется исчезнуть, она выждала несколько месяцев, прежде чем выбрать Форбза. Она задавала вопросы, прислушивалась, когда о нем что-то рассказывали. Теперь она знала, что он надежен и честен. Она почувствовала в нем растущее отчаяние. Она понимала, что такое отчаяние. Ей пришлось с ним жить долгие годы.