– Ну, что вы. Я вовсе не лишена дара речи. Но, зачем тратить слова на человека, лишенного сострадания? Даже если я замерзну в сугробе, какое вам до этого дело?
Повисла неприятная пауза. Официант, забрав посуду, торопливо вернулся к себе за стойку.
Мужчина некоторое время буравил меня взглядом, потом вдруг широко улыбнулся:
– Ладно, твоя взяла. Поехали. Только одно условие – сидеть молча. Скажешь хоть слово – выброшу прямо посреди леса.
– Согласна, – я поднялась с места и взяла сумочку. В дверях немного замешкалась, подумав о том, что нужно отблагодарить официанта, который мне помог. Если, конечно, я ещё загляну в это кафе.
Стоило перешагнуть порог, как мои ноги по колено увязли в снегу. Ветер швырнул в лицо целую горсть колючих снежинок. Слепо заморгав, я двинулась вперед, к темнеющей впереди машине, и тут же поскользнулась. За слоем рыхлого снега оказался лед.
– Осторожнее! – мой спутник схватил меня за руку, не давая упасть. – Не торопитесь!
А он не такой противный, как кажется на первый взгляд. Согласился подвезти незнакомую женщину, и, к тому же, не позволил ей растянуться на гладком льду и подвернуть ногу.
Я поблагодарила его улыбкой. Но мужчина, словно не заметив этого, крепче сжал моё запястье и повёл за собой к машине. Потом распахнул передо мной переднюю дверь, помогая сесть.
Оказавшись внутри теплого, пахнущего слабым ароматом туалетной воды, салона, я с удовольствием потянулась. Как же хорошо! За окном по-прежнему бушевала метель, но в машине было уютно и спокойно. Словно я наконец-то достигла безопасной гавани.
«Не расслабляйся, – напомнила я себе. – Вы ещё не доехали».
По спине пробежал противный холодок, сердце забилось быстрее. На висках выступили капли пота. Я прикрыла глаза, пытаясь отдышаться.
Эти ощущения были мне знакомы. Я никогда не жаловалась на здоровье, и не теряла сознания. Но раз или два в жизни оказывалась близка к этому. Предобморочное состояние проходило быстро, не оставляя никаких последствий. Зато потом… случалось что-то очень плохое. Например, мы с бабушкой лишились сбережений, или Лев тяжело заболел.
Как будто, мой полуобморок – это предупреждение. Последняя возможность избежать беды.
– Эй, вам плохо? – с трудом разлепив ресницы, я увидела над собой чужое лицо. Мой попутчик и хозяин машины, обещавший довезти меня до Москвы.
– Всё в порядке, – сама удивляюсь тому, как хрипло звучит мой голос. Медленно поворачиваюсь к нему и вдруг с неожиданным ужасом понимаю: нам нельзя ехать! Или случится нечто ужасное.
***
– Подождите! – я накрываю его пальцы своей ладонью, и чувствую легкую боль. Словно между нами проскочила искра.
Склонив голову на бок, он внимательно смотрит на меня. В тёмных глазах читается жалость пополам с досадой: зачем я подобрал эту истеричку!
Он переводит взгляд на свои пальцы, и я поспешно убираю руку.
– Я понимаю, это звучит глупо… Но метель усиливается. К тому же темно, дороги почти не видно. Нам нельзя ехать. Лучше переночевать в кафе. Я узнавала, там есть свободная комната.
С каждым словом, мой голос звучит всё тише. Потому что я знаю – все мои старания напрасны. Мой спутник уже принял решение, а он – не из тех людей, кого легко переубедить.
Вместо ответа он поворачивает ключ в замке зажигания. Потом небрежно роняет, не глядя в мою сторону:
– Я вас не задерживаю. Хотите, оставайтесь здесь. А мне нужно ехать.
Криво улыбаюсь – значит, это судьба. Как и раньше, у меня не получается её изменить.
Машина, с трудом преодолевая снежный покров, трогается с места. Полоса света, льющегося из окон кафе, остаётся позади. Теперь вокруг нет ничего, кроме дороги, блеклого света фар и снега, непроницаемой пеленой отрезавшего нас от внешнего мира.
Безразлично смотрю в боковое стекло. За ним почти ничего не видно, зато меньше шансов пересечься взглядом с попутчиком.
– Как вас зовут? – нарушает тишину неожиданный вопрос. Я вздрагиваю, вдруг вспомнив, как мужчина требовал, чтобы я не отвлекала его разговорами во время поездки.
«Решил нарушить правила?»
– Марианна, – я с некоторой тревогой жду ответа. Большинство людей, услышав мое имя, либо улыбаются, и начинают восхищаться его редкостью и необычностью, либо смотрят с подозрением – не разыгрывают ли их.
Мне самой мое имя не очень нравится. Не подходит оно девушке, родившейся в российской глубинке. При слове «Марианна» тут же представляются зеркальные залы Версаля или, окруженные парком и цветниками, усадьбы аристократов в Латинской Америке. Но, что есть, то есть.