Светлане стало стыдно, что отец с матерью готовятся к встрече с Ларисой, а она до девяти часов валяется в постели.
Ларису ждали со вторым автобусом. Светлана волновалась: вдруг автобус сломается и не придет! Будет тогда Лариса куковать на вокзале. Света то и дело выскакивала на луг за Тимошкину избу и смотрела на Киселевский бугор, на дорогу, — не видно ли автобуса? Вспугнутые куры, купавшиеся в ямках в горячей пыли за избой, недовольно и сердито вскрикивали и разбегались из-под ног. Девушка нетерпеливо и радостно вздрагивала, если на горизонте появлялся движущийся бугорок, но через секунду сникала, узнавая грузовую машину. Когда время приблизилось к часу дня, она осталась на лугу ожидать. И наконец, счастливая, понеслась домой.
— Мама! Идет! — закричала она, влетая в палисадник, тут же повернулась и, взвизгивая от возбуждения, помчалась мимо колодца, мимо Тимошкиной избы на луг, потом по берегу к тому месту, где речушка сужалась и превращалась в ручеек. Света с лету, не останавливаясь, перемахнула через речку и, задыхаясь, начала взбираться на высокий берег. Мать в это время была еще на лугу. Девушка взлетела на бугор и увидела окутанный пылью автобус. Он только что остановился. Света, волнуясь, сбавила шаг — вдруг Лариса не приехала. Она вытирала пот и не отрывала глаз от автобуса. Дышала она тяжело, не замечая сильного дурманящего запаха кориандра, росшего на узкой полосе поля, отделяющей автобус от Светланы. Тех, кто выходил, не было видно, потому что двери были с другой стороны. Наконец автобус тронулся, открыв позади себя вначале Петьку Чеботарева, потом тетю Шуру Пискареву и Ларису. Светлана снова взвизгнула и прямо по полю помчалась к ним, не обращая внимания на то, что сухие стебли кориандра больно царапали колени. Подлетев к сестре, она повисла у нее на шее.
— Наконец-то, — счастливо выдохнула она.
— Ждала? — смеялась Лариса
— Еще как!
Петька и тетя Шура ушли вперед, а они все обнимались. Потом Лариса подняла свою сумку с длинным ремнем, но Света перехватила у нее.
— Нет, я понесу.
Сумка была тяжелая. Света накинула ремень на плечо, локтем отодвинула сумку за спину, и они пошли по дороге к деревне. Матери еще не было видно.
— Фу, воняет как, — сморщила нос Лариса, взглянув на потемневшее уже поле кориандра.
— Не говори, в этом году нас протушили. Посеяли прямо под носом. Как ветер отсюда, так хоть противогаз надевай!
Лариса с удовольствием разглядывала сестру.
— Ну, не разочаровалась еще в эстраде, а? — улыбалась она.
— Ты что! — воскликнула Света.
— И по-прежнему готова на все, лишь бы стать певицей?
— Еще пуще!
— Ну, смотри, смотри…
Они видели, как мать тяжело поднималась на бугор, наверху остановилась, отдыхая и глядя на них.
— Не повезло нам с родителями, — сказала вдруг Света. — Родись мы в Москве в семье какого-нибудь деятеля. И никаких проблем.
— Не болтай! — резко перебила Лариса, сердито взглянула на сестру и побежала навстречу матери.
Когда Света доплелась до них, они обе вытирали слезы.
— Отец дома?
— На коровнике. Счас прибежит, — еще заплаканным голосом ответила мать и спросила: — Надолго ты?
— Дня на три.
— Мало чей-та. Ить сколько не была-та. Годика три, почитай? Ай не соскучилась?
— Скучаю, мам, скучаю… Но когда тут вырвешься. Кручусь все, кручусь.
— И этой тоже загорелось, — взглянула мать на Светлану. — Послушала бы старшую сестру, да и занялась бы чем-нибудь попроще. — Потом мать снова повернулась к Ларисе — Подружка-то ее по ГИТИСам не металась, поступила в сельскохозяйственный и учится спокойно.
Разговаривая, они спускались к реке. Мать с нежностью, но придирчиво разглядывала старшую дочь. «Поправилась малость, — с удовлетворением отметила она про себя. — А волосы жиже стали. От химии, видать. Сколько ни красить?»
— Что ж ты в таких штанах приехала? — с укором спросила мать. — Получше, что ли, нет?
— Мам, это джинсы, — сказала Света.
— Поношенные они какие-то, потертые!
— Самый шик.
— У тебя все шик, а выходит пшик, — сердито взглянула мать на Свету и снова обратилась к Ларисе. — Надела бы то платье, в каком в телевизоре была, да по Масловке прошлась, вот тогда бы был шик!
— То же концертное платье, — снова вмешалась Света.
— Слова не даст сказать,ox, — обиделась мать.
— Не обращай ты на нее внимания, мам, — обняла ее Лариса. — Она глупа еще, нетерпелива, не разбирается ни в чем…
Они перешли реку и вышли на луг.
— Лариск, помнишь, как каждой весной вы здесь играли в салки. Я совсем маленькая была, а помню…