— Это я насиловал твою подругу, напоив ее снотворным? Отвечай, когда спрашиваю!
«Нет…» — прохрипел он.
— Тогда, может, это я морил тебя голодом и бил сапогами под ребра?!
«Нет…»
— А может быть, я хоть раз дал тебе повод думать, что я дурак и об меня можно вытирать ноги?
«Нет», — ответил Виктор, и это тоже было правдой. Мартин всегда был умнее, хитрее и изворотливее. Но Мартин был добрым, и Виктор надеялся, что это станет его слабостью. Совсем забыв, что доброта Мартина бывает беспощадной.
— В таком случае вот тебе мой ответ об «абсолютном добре». Я тебе расскажу, где оно. Ты сейчас выгребешь все деньги, которые у тебя есть, включая мелочь по карманам со сдачи в ларьке. Насколько я помню, твои проклятые простуды длятся долго, но теперь думаю, очухаешься за пару дней. Тебе уже не добрый братик будет пихать в рот толченые таблетки из сельской аптеки, у тебя есть лекарства получше. Через два дня ты поцелуешь в щечку свою сестру, оставишь ей деньги на расходы и поедешь в клинику, адрес которой я назову. Запишешься там к доктору, имя которого я назову. А потом ты закроешь рот, сядешь у себя в комнате и я буду с ним говорить.
Мартин не сказал «дашь мне поговорить». Виктор ждал этих слов. Они бы подтвердили, что перед ним прежний Мартин. Разбили бы ледяную иллюзию.
— Я сниму нам комнату рядом с клиникой, а если потребуется — лягу в стационар. Будешь жрать, что скажут, ходить на процедуры и соблюдать все рекомендации врача. Если получится — вылечишься.
«Мартин…»
— Станем одним человеком. Настоящим, полноценным человеком. Я уравновешу твою дрянь, и ты будешь жить нормальной жизнью. Не знаю, какого цвета будут глаза, но мне, в общем-то, наплевать — меня не будет. И тебя тоже. Я выполню чертово условие, Ника получит своего Милорда, а ты сдохнешь, как и хотел.
Виктор закрыл глаза. Мартин нашел способ, казалось, единственно верный. Выполнил все условия.
«Я сказал: „не убивать обоих“», — напомнил он.
— О, ты хочешь поиграть со мной в слова? Ты же говорил о том, чтобы я не совал твою бестолковую башку в петлю, разве нет?!
«Я…»
— Умолкни. Я не закончил. У тебя есть два дня на то, чтобы выздороветь и подумать. Ты можешь отказаться. На этот случай у меня есть еще один вариант соблюдения твоих условий — ты сам удавишься, клянусь, я тебя заставлю, а перед этим сделаю все, чтобы Ника искренне возненавидела твоего Милорда. Я говорю с тобой честно, и, может быть, это последний раз, когда я так делаю.
Мир качнулся перед глазами — Мартин исчез. Просто ушел, рывком выбросив его в сознание.
Виктор остался сидеть на краю кровати, ошеломленно глядя на принадлежащее теперь только ему отражение.
Впервые в жизни его по-настоящему унизили, обратив против него собственную ледяную надменность и способность чувствовать людские слабости.
Это сделал не Мартин.
Кто угодно, только не он.
Действие 7
Истинная любовь
Дмитрий был в ярости. Виктор слушал, как он шипит в трубку, представлял, как искривляется его побелевшее лицо и чувствовал странное удовлетворение. Дмитрий стал не нужен — заработать он мог и сам, с другими поставщиками, а таблетки, служившие залогом их сотрудничества, теперь были бесполезны.
Дослушав тираду до конца, Виктор просто положил трубку, отчетливо почувствовав, как рвется еще одна ниточка, связывавшая его с годами одиночества.
Мартина не было слышно с тех пор, как он поставил ультиматум. Его словно не существовало — Виктор не видел его, не чувствовал присутствия и не мог вспомнить, просыпался ли по ночам. Он спросил Нику, и она ответила, что он спал так крепко, что реши она удавить его подушкой — у нее бы получилось. Но она всегда легко врала и верить ей не стоило.
Впрочем, о подушке она явно говорила правду.
Простуда действительно прошла к концу второго дня. Мартин по-прежнему не появлялся, и Виктора начинало это раздражать.