— Выскажись.
— Сначала ты уехал, и развалилась наша компания, мне приходилось доказывать своё право стоять на равных с теми, у кого сейф был забит до отказа… Я справился, родился Люци, всё налаживалось… сумел найти твой след, хотел позвать на Крестины. Ты тогда копировал архивы инквизиции в Испании… Через полгода заболела жена, она захлёбывалась кровью, а я смотрел. Отправил письмо тебе, однако оно не дошло… мой неуловимый товарищ успел исчезнуть. После ухода Кати всё пошло наперекосяк, было мерзко просыпаться утром. Начались походы по борделям Амстердама, вечера в пабах Шотландии и ночи в родовом склепе. А потом вернулся ты. — ко мне прижались теснее. — Думал спиться, не позволили. Очень помогли встряски, стресс… И по этому поводу я хочу высказаться отдельно… Если не берёшь в расчёт свою силу, значит не предугадаешь опасность!
— Абри, хах… Если ты не можешь даже пожаловаться без упрёков, хотя бы не нуди?.. Или придумай что-нибудь интересное, я, к счастью, параноик, а не полуумный, и предпочитаю убегать от непредвиденного. — он усмехается, отстранившись.
— Прекрасно осознавая все твои способности я, тем не менее, едва не свихнулся, узнав где вы с Люци гуляли в Самайн. — сверлят меня светло-голубые льдинки, силясь разглядеть что-то. — Сын… Он всё, что осталось от жены, мне хотелось убить тебя в тот момент!.. Вы могли встретить кого-то опаснее льва-мутанта или знакомой чокнутой ведьмы.
— Я умею оценивать ситуацию.
— Бывают случайности, трагические стечения обстоятельств.
— Ты прав, но я справился бы.
— Напыщенный нарцисс.
— Естественно… Не думал на счёт моего предложения?
— Прекрати, позже пожалеешь, мне нечего предложить взамен. — рваный выдох обжигает шею.
— За пятнадцать лет ты сделал из пятисот галлеонов пять миллиардов, этого мало? Скромный экономический гений двадцатого века, все наверняка в шоке. Хотя, учитывая твои навыки дипломатии, они уверены, что так должно было быть. — недоверчивый хмык. — И потом… Я ещё помню, как ты топтался вокруг, шурша пледом и силясь накрыть непутёвого товарища, когда мне случалось заснуть в гостиной Слизерина. Выгораживал перед друзьями, извиняясь за грубость, звал на приёмы, поддерживал искренне, а не собираясь стрясти после плату за услугу.
— Не убедил, да и не нужно притворяться недалёким… Самый сильный колдун среди старших курсов (школы, по умолчанию), неусыпно бдит, проверяя присутствие «бледной моли» за плечом… Кто бы посмел проклясть такого маленького, хрупкого меня в тёмном уголке?
— Согласен, однако ты опять юлишь. Мы оба свободны, этого не достаточно?..
— Уверен, — каверзно ухмыляясь извернулся змеем однокурсник, потыкав куда-то в область моего сердца, — не чувства двигают этой ледышкой.
Надо ведь проверить, не стану ли я зависим от, до неприличия, светлой магии этого наивного существа? Маловероятно, что подсяду, как на иглу, интуиция-то помалкивает, но… Мордредов интерес не отпускает.
— Они, — зеркально отражаю выражение лица напротив, — но, не те о которых грезишь ты. Мы не в том возрасте, чтобы пылать страстью и пускать розовые слюни на объект симпатии.
К тому же, я банально ленюсь искать кого-то, не вызывающего стойкого эмоционального дискомфорта.
— Тц. — скорчили мне рожу.
— Ну чего ты хочешь, кольцо с изумрудом и статью в Пророке?.. Пришлись не по вкусу зимние каникулы со мной? Ммм, в следующий раз тебе достанутся красно-золотые волшебные лыжи и жёлтый костюм в чёрную полоску. Или, думаешь, не хватит смелости повторить поцелуи на бис, при наших?
— Придурок!.. Попробуй только, придушу… журналисты нас с потрохами сожрут и не отравятся, они и не такое переваривали. Совсем крыша поехала, или из отпуска до сих пор не вернулась! Кхм, допустим, если без безумства, я соглашусь… — почти счастливо зарываюсь носом в волосы возмущённо порыкивающего мага, — …что тогда?
Уютно.
— Должны произойти изменения?.. Я собственник, не скрою, ревнив и не потерплю интрижек. Однако, опять же… Мы не подростки, захочешь уйти — поговорим.
— Порой ты такой клоун, Марволо! Ох… пускай так, я не против, но не надейся что стану подстраиваться.
— Пхф, словно пытался когда-то, только ходил по пятам, как привязанный.
— Ты понял о чём я, и умоляю, не вспоминай эти детские уловки. Кто не соблазнится чувством вседозволенности?.. — жмурится блондин.
— Н-да, я был молод… И горазд на всякие оченьнесчастныеслучаи. — посмеиваясь еле слышно шепчу в никуда.
Относительно недавно, обмозговав все ощущения, при нахождении с другом в радиусе меньше метра, по-новой, я пришёл к интересному заключению… За которым последовало облегчение, понимание того, какой я в действительности кретин, оцепенение, азарт и мысленные тумаки себе же.