Странное настроение царило в тот вечер в Доме Капитула. Вроде вечер проходил, как ему и положено было проходить, но чувствовалось напряжение в зале, зрители говорили шепотом и отводили глаза от группы, к которой непреодолимо притягивались их взгляды, музыканты были пасмурны, аплодисменты вежливы, но сдержанны. После концерта артисты и зрители опять собрались в трапезной, изо всех сил демонстрируя хорошие манеры, но наступил момент, когда напряжение в атмосфере зала достигло такого накала, что хорошие манеры превратились в свою противоположность — в желе, источающее яд.
Настоятель извинился за отсутствие епископа.
— Он очень тяжело переносит исчезновение мисс Портер, — объяснил он. — Нет необходимости говорить вам, как он был очарован и восхищен ею. Он попросил меня передать всем вам свое огромное сочувствие. Моя жена и я ощущаем себя виноватыми в случившемся. Мисс Портер была гостьей нашего дома, и, если бы мы были более внимательны, то…
— Это очень любезно с вашей стороны, но не нужно, святой отец… — прервал его Мальтрейверс. — Никто из нас ничего не мог поделать.
Под воздействием гнетущей атмосферы люди стали расходиться раньше обычного, и Мальтрейверс с Тэсс готовы были последовать за ними, как вдруг Мальтрейверс почувствовал, что кто-то осторожно дергает его за карман пиджака.
Это была мисс Таргет.
— О, мистер Мальтрейверс! — начала она, и слезы подступили к ее глазам, так что ей пришлось прежде преодолеть их, чтобы заговорить. — Это так ужасно! Мисс Портер была такая… — Ее добродушное маленькое личико вдруг задрожало в печали, и у Мальтрейверса перехватило дыхание — такая боль подступила вдруг.
— Спасибо, мисс Таргет, — с трудом ответил он. — Мы тронуты вашими чувствами.
— Но она была вашим другом! — душераздирающе воскликнула она. — Такая добрая, такая прекрасная девушка!.. — Она беспомощно зарыдала, и Мальтрейверс с Тэсс взирали на нее в замешательстве, не в состоянии придумать, что сделать, что сказать, чем утешить женщину.
Спас их Вебстер.
— Пойдемте, мисс Таргет, — сказал он, мягко обнимая пожилую леди. — Позвольте мне хоть на несколько минут отвести вас в женскую молельню.
И когда та повернулась к нему с детской покорностью, он едва заметно улыбнулся Тэсс и Мальтрейверсу, как бы говоря, что он обо всем позаботится, и повел мисс Таргет из трапезной, продолжая обнимать ее за плечи.
— Это коснулось не только нас, правда? — говорила Тэсс, глядя им вслед. — Совершенно разным людям наша трагедия причинила боль. Епископу, Мелиссе с Майклом, мисс Таргет. Даже жене настоятеля. Господи, дорогой, сделай так, чтобы Диану поскорее нашли!
Глава 8
Жгучая боль горя мисс Таргет и искаженное печалью ее лицо, обычно радостное, оживленное, всю ночь не давали Мальтрейверсу спать. Чувство ответственности, которое мучило настоятеля, подсознательно отозвалось эхом и в нем самом. Ведь это он привез Диану в Веркастер, — город, который считался образцово религиозным и в котором никогда не случалось ничего дурного. В душе возникло ощущение, что он не имеет права позволить себе сидеть сложа руки и должен что-то немедленно делать. Он лежал и смотрел на занавески до тех пор, пока сквозь них не просочился в спальню первый утренний свет.
— Ты проснулся? — Рука Тэсс коснулась его.
— Не помню, чтобы я спал. Харди писал в «Майоре Кастербридже» что-то, вроде того, что в нашем мозгу имеется очень много ячеек, в которые ужасные мысли являются без приглашения. Мой мозг сейчас сильно перенаселен.
— Знаю. Я постоянно пытаюсь уговорить себя, что действительность на самом деле не может быть столь уж плоха. Но я и сама не верю тому, что твержу.
— Я еду в Белсвейт, — неожиданно сообщил о своем решении Мальтрейверс.
Тэсс привстала.
— В Белсвейт? Почему?
— Потому что, может быть, на сей раз мне удастся что-нибудь разузнать там. Потому что нужно что-то делать.
— Но полиция делает все, что нужно.
— Знаю, но я мог бы… я не знаю… я мог бы найти что-нибудь такое, что они пропустили. Возможно, кто-то захочет поговорить именно со мной, потому что я не полицейский. Возможно… Дело в том, что не могу больше оставаться здесь и ничего не делать.
Тэсс смотрела на него какое-то время.
— Ты прав. И я еду с тобой. Не спорь. Ты не единственный, кто должен что-то делать.
Мальтрейверс не стал спорить, ничего не ответил Тэсс и обнял ее, притянув к себе. Они лежали в тишине до тех пор, пока не услышали стука брошенной в почтовый ящик утренней газеты.
Тонкое лицо Артура Пауэла, несколько смазанное из-за того, что увеличили не очень удачную, мелкую фотографию, бесстрастно смотрело с первой полосы «Дейли телеграф».
Мальтрейверс стоя читал в гостиной текст, сопровождавший изображение. Это была голая информация, как обычно, далекая от реальной действительности. Давалось описание мотоцикла, принадлежащего подозреваемому в убийстве: он так же, как и сам Пауэл, выглядел безликим, не имел, судя по всему, никаких отличительных признаков. Содержалось в статье и предупреждение полиции: к Пауэлу лучше не приближаться. Сообщалось также о том, что его видели в Веркастере на уик-энд. Но официальная позиция была довольно спокойная: от Пауэла требовалось лишь одно: помочь следствию.
Неожиданно, благодаря жестоким законам, по которым правда раскрывается через слово даже тогда, когда ее тщательно пытаются завуалировать, Мальтрейверс обнаружил истинный смысл написанного: сильно сокращенный материал в данных обстоятельствах выглядел абсурдным. Все факты буквально кричали о том, что, Пауэла подозревают в совершении преступления, а его исчезновение лишь усиливает подозрения.
В конце статьи давалось короткое отступление о Библии «Милосердие Латимера». Приводились слова Маддена, который не связывал эти два происшествия в Веркастере.
После завтрака Мальтрейверс сообщил Мелиссе об их планах с Тэсс.
— Не думаю, что вы что-то обнаружите, — усомнилась она. — Не надеюсь, что вообще можно что-то найти. Но понимаю вас. Майкл увозит Ребекку в Сассекс на несколько дней и переночует там. Я сижу дома — у телефона.
— Ты не боишься оставаться одна? С тобой все будет в порядке?
— Да. Не беспокойся. Вокруг люди. Вы вернетесь сегодня?
— Конечно, но, может быть, очень поздно. Мы тебе позвоним перед выездом. А сейчас нам пора.
Их отъезд был задержан звонком Джо Голдмана.
— Они уже нашли этого ублюдка? — требовательно спросил он.
— Насколько нам известно, нет. Думаю, они сообщили бы тут же, если бы нашли. Как твои дела?
— Ты не поверишь, Гас, я, взрослый человек, плачу по телефону. В жизнь семьи вошла, смерть.
— Джо, нет никаких подтверждений тому, что Диана мертва.
— Ты говорил уже об этом, но какая жизнь ждет ее, если у нее отрезана эта чертова рука? Извини, Гас, я понимаю, тебе, наверное, сейчас хуже всех, но и здесь много людей, которым тоже очень плохо. Правда, я звоню не для того, чтобы тебе всё это сказать. Меня кое-что волнует, и я хотел бы поговорить с тобой.
— О Пауэле?
— Нет. Может быть, это и не важно, но я не могу не думать. Помнишь Питера Синклера? Он еще снимался в «Городе успеха».
Мальтрейверсу пришлось немного напрячься, прежде чем перед его мысленным взором возник актер с лицом механической куклы, где самомнения было значительно больше, чем таланта. Его роль в трилогии была незначительной, он умирал в середине первого эпизода.
— А что тебя волнует в связи с ним?
— Ты знаешь, между ним и Дианой был роман. У нее — ничего серьезного, просто ради развлечения, а он влюбился всерьез. Когда она порвала с ним, Синклер выглядел как классический отверженный любовник: пошли цветы, телефонные звонки, уйма прочей ахинеи, а при случайных встречах, он говорил только о Диане. Естественно, постепенно неудовлетворенная любовь перешла в ненависть, и посыпались угрозы. — Джо помолчал мгновение. — Кое-что он реализовал. Невозможно было поверить, что он способен на такое. Помнишь, у Дианы был кот?