Перед началом битвы обе стороны молились и пели гимны. Следом за Мильтоном, его воины с жаром запели «Христос заповедал»; священники из Мэри-Маунт благословляли войско. Пока длился ритуал, индейцы безмолствовали, но затем стали обмениваться краткими репликами и рукопожатиями.
Две армии застыли теперь в молчании друг против друга. Кемпис поднял шпагу и крикнул: «Ждите сигнала!» Мильтон, стоя в фургоне, сказал (в основном самому себе): «Они ждут моего слова, чтобы начать бойню. Хорошо, так тому и быть». И он проревел, обращаясь к своим военачальникам: «Вперед!» В тот же миг Кемпис опустил шпагу и выкрикнул: «В атаку!» С воплями и проклятиями армии начали сходиться. Сблизившись, они открыли огонь, вначале беспорядочный. Они стреляли подожженными дротиками и стрелами, но снаряды ложились позади цели со звуком, похожим на стихающий дождь. Затем солдаты разрядили мушкеты, и первыми жертвами оказались представители Новой Англии.
— Я слышу упоительные звуки, — крикнул Мильтон Морероду Джервису. — Пушки уже нацелены?
Джервис солгал.
— Фланг папистов расколот, сэр. Зрелище величественное.
— Когда небеса и преисподняя сходятся в битве, это всегда величественная картина.
Армии стояли лицом к лицу. Их передние линии разделял лишь узкий промежуток, и они яростно бросились в рукопашную, причем ни одна из сторон не потеснила другую. Звякали шпаги, палили мушкеты, над головами сражающихся свистели дротики, кони падали под седоками, все поле окуталось дымом и запылало огнем. Едва столкнувшись с неприятелем, армия Новой Англии перестроилась; главная фаланга, в форме большого квадрата, двигалась согласно, выставив спереди и по бокам оружие. Мильтон ранее советовал им сохранять свободу движений, чтобы они могли, как он выразился, мчаться «ромбами, клиньями, полумесяцами и крыльями», но под ударами врага центральное соединение волей-неволей сбилось в кучу. Тем не менее, они не уступали своих позиций, и, пока бушевала битва, перевес все время переходил от одной стороны к другой.
Мильтону, стоявшему поодаль в фургоне, казалось, что весь воздух наполнен криками и огнем. Повсюду царили хаос, тьма и смерть. Но вскоре начал вырисовываться некий порядок. Тыл новоанглийской армии оставался незащищенным, и Кемпис внезапно приказал своей коннице атаковать с тыла и прорвать соединение. Маневр этот повлек гибель немалого числа лошадей; смешавшись в груду оружия и человеческих тел, солдаты тоже гибли и получали увечья. Войско Мэри-Маунт в самом деле прорвало фалангу, но Мильтон предвидел эту стратегию; по приказу командиров, солдаты Новой Англии разбились на мелкие квадраты и двинулись в атаку. Полки из Линна и Нью-Плимута были брошены на индейцев, которые сражались на левом фланге армии Кемписа, в то время как бостонцы получили приказ скакать туда, где стоял сам Кемпис. Они бешено бросились на него, сыпля бранью, и Мильтон ясно это слышал. «Ну вот, — сказал он. — Время настало».
Он высоко поднял руку и замахал белым платком. Войско ждало этого сигнала; солдаты прикатили пушки, подожгли запал и выстрелили. Дым и грохот напугали индейских воинов, которые были, на самом деле, главной мишенью; часть из них разнесло в клочки при первой атаке, остальные ринулись назад, под защиту реки и леса. Бостонцы, преследовавшие Кемписа, продолжали стрелять. Он был ранен в ногу и, истекая кровью, сполз с седла; путь его лошади отметили кровавые лужи. Потом лошадь была застрелена, и он свалился на землю, но чрезвычайным усилием воли поднялся, потрясая шпагой и мушкетом. Он бешено набросился на всадников, которые его окружили, но, несколько раз пронзенный кинжалом, снова упал на землю. Гусперо сражался поблизости и, увидев его бедственное положение, с воплем бросился на помощь. Один из солдат выстрелил и ранил Гусперо в плечо, но тот продолжал скакать, сжимая обнаженную шпагу в другой руке. Его ярость и мужество заставили неприятеля дрогнуть; тем временем еще четверо солдат из Мэри - Маунт заметили, что происходит; вместе они отогнали противников, а Гусперо поднял Кемписа на свою лошадь. Вскоре распространилась весть, что Кемпис мертв, хотя сражение не закончено, и Мильтон захлопал в ладоши.
— Скажите мне, что они взывают к Пресвятой Деве в горестной молитве.
— Так оно и есть, сэр. Но многие убиты.
— Наполните их телами большой ров. Это будет сладостное жертвоприношение.
Морероду Джервису уже рассказали, что у одного из павших бойцов Мэри-Маунт обнаружили на шее кожаный кошелек. Солдаты думали найти в нем драгоценности, но, когда кошелек сорвали с мертвого тела и открыли, там оказались печатные индульгенции. Услышав об этом от Морерода, Мильтон во весь голос рассмеялся.