— СТОП! — крикнул Старшой. Его глаза перестали вращаться. Неприятно дрожа, они остановились на Кассиане. — Не могу. Я лицо королевской крови. Состязание есть Состязание. Честь трепует, чтопы я не фключал Рупильник, пока не получу моефо медфедя честными и спрафедлифыми средстфами от попедителя.
— Значит, предпочитаете жить в грязи и чинить паршивые дизели для Белого Ван Дала и Фирмы?
Старшой выпятил длинный подбородок. Вялая белая рука смахнула слезу с щетинистой щеки.
— Молчи, искуситель! — крикнул он. Дверь захлопнулась.
Ну вот, похоже, и всё, — подумал расстроенный Кассиан.
Но это было ещё далеко не всё.
Ринг устроили между двумя передними трубами четырехтрубного «Клептомана». Он представлял собою брезентовый квадрат, окруженный канатом в бархатном чулке. Канат был натянут в метре над палубой. Митч-Кирпич легко перешагнул его. Шнифер Брякнулл прошёл под ним, даже не нагнувшись. Толпа взревела.
Над рингом прикрепили большие часы, обе стрелки которых стояли на двенадцати. В противоположных углах ринга поставили по деревянному стулу. Митч сел на свой. Секунданты Шнифера — Большой Багаж и няня Пит, только что вытащенный из трубы и до сих пор подслеповато моргавший, — помогли ему вскарабкаться на свой. На ринге появился рефери — Суперинтендант Портового отделения полиции Стулле Ларсен.
— Доброе утро, леди и джентльмены! — закричал он. — И утро действительно доброе, ясное!
— Короче, легавый! — закричала толпа.
(А это была весьма большая толпа. Она окружала ринг, чем дальше от него, тем выше — как кратер вулкана, составленный из людей. Тут были грабители в масках, грабители, одетые нянями, грабители в красно-белых полосатых фуфайках и, конечно же, грабители, одетые строителями, или строители, одетые грабителями, — разницу трудно было заметить, если она вообще была.)
— Ладно! — гаркнул Суперинтендант Стулле. — В красном углу ринга Митч-Кирпич. В другом красном углу ринга… Эй, есть тут у кого-нибудь лупа, ха-ха-ха! Ой! — Суперинтендант вскрикнул и запрыгал по рингу — это Шнифер Брякнулл выскочил из своего угла и больно укусил его за ногу.
По толпе прокатился одобрительный ропот — буйство на подобного рода Состязаниях всегда приветствовалось. Митч-Кирпич сцепил свои пальцы-колбаски и хрустнул суставами так громко, что чайки с тревожными криками вспорхнули со своих гнёзд на разных выступах и оконечностях судна.
Глядя на них сверху через иллюминатор, Маргаритка повернулась к Примуле, которая только что возвратилась с кухни. Она сказала:
— Дело плохо.
Примула же только улыбнулась широкой спокойной улыбкой и покрепче прижала к груди жестянку из-под печенья «Сейфы разных стран мира».
— Посмотри, какой он большой!
— Подожди, когда выпьет водички…
Маргаритка искоса взглянула на сестру.
— Не простой водички? — спросила она.
Примула с невинным видом подняла брови.
— Как говорят няни, — ответила она, — чего ты не знаешь, за то не отвечаешь, дорогая моя сестрица.
Маргаритка недовольно заворчала.
— Держи себя в руках, — сказала Примула.
— А теперь, — рявкнул Суперинтендант Стулле, — по традиции секунданты обменяются бутылками с водой, чтобы не было никакого подвоха.
— О боже, — сказала Примула. — Об этом я не подумала.
— Проблема? — спросила Маргаритка.
— Катастрофа, — сказала Примула. И объяснила.
— Я найду Кассиана, — сказала Маргаритка.
Обменялись бутылками.
— Секундантам покинуть ринг! — крикнул Суперинтендант Стулле Ларсен. — Не кусаться, не плеваться, никаких тактических ракет и прочих метательных орудий. В противном случае — бой без правил! Первый раунд!
«Бом» — ударил гонг. Высоко над головами Единоборцев затикали большие часы «Клептомана». Примула протиснулась сквозь толпу к красному канату ринга. Её схватил за локоть деревенский вор.
— Туда нельзя, хозяйка, — сказал он.
— Но сейчас случится нечто ужасное!
— Будем надеяться, — с радостной улыбкой на деревенском, в шрамах, лице сказал деревенский вор.
— Мне надо на ринг.
— Слушай сюда, — сказал деревенский вор, угонщик тракторов по прежней специальности. — Я знаю, вы, няньки, — народ крутой и жестокий. А мы — воры, и у нас есть мораль. Мы нарушаем закон, чтобы прокормиться, а до того, как нарушишь закон, надо знать, какой он из себя — всё равно, государственный это закон или, как у вас, нянек, закон джунглей. Фишку рубишь?