Лиз начала аккуратно стаскивать с него последнюю деталь одежды, покрывая непрерывными поцелуями весь его живот, откинула ее свободной рукой куда-то назад, а сама стала неспешно спускаться вниз, мимо бедер, мимо торчащих колен, к стопам, почему-то все еще затянутым в носки.
— Лиз! — С трудом подавляемое неистовство прозвучало в его голосе и пронзило ее насквозь, еще больше возбудив и без того вселенским пламенем горящее желание. Терпение Джона иссякло, и он, резко схватив ее за плечи, притянул к себе.
— Обольстительная ведьма. — Нащупав край ее майки, он решительно сдернул ее с Лиз через голову.
— О, дорогой сэр. — Лиз засмеялась, но ее смех словно засосало куда-то в его горло, а Джон уже расстегивал ей лифчик и отшвыривал его прочь. — Боже мой, что такое вы делаете?
— Хочу поиграть в «горячо-холодно», а что, уже «горячо»? — спросил Джон, чуть отпрянув от нее. Его взор скользнул по белому пушку, слегка покрывавшему ее грудь, и застыл на сосках, налитых, как спелые виноградные гроздья.
Тогда он нарочно, как бы стараясь продлить наслаждение, прижал ее к себе так, что все выпуклости ее тела почти расплющили под тяжестью его собственной фигуры.
— Можешь не искать. — Лиз застонала от удовольствия в его объятиях. — Я, пожалуй, покажу тебе, где горячо. Показать?
— Нет-нет, я сам! — Он запустил обе руки в ее трусики, нащупав там заветную пещерку. Продолжая поглаживать ее одной рукой, он еще крепче, с какой-то поистине безумной страстью сжал ее в объятиях. Он весь горел, так что Лиз было бы действительно жарко, если бы сама она не пылала с той же силой.
И вдруг звонкий детский голосок бесцеремонно прорезал тишину, дотоле прерываемую лишь их неровным дыханием:
— Я сейчас! Подождите меня! — Звук бойких шагов Роба зазвучал на лестнице. — Только возьму свой воки-токи. Ну, подождите секунду!
— Дьявол! — выдохнул Джон, в то время как Лиз впилась взглядом в пустой дверной проем спальни. Сердце выпрыгивало из груди. Следовало, конечно, с самого начала закрыть дверь, но, как бы там, ни было, теперь уже поздно. Она же не ожидала, что дело у них с Джоном так обернется.
— Быстро! — очнулся Джон и, как заправский акробат, кувырком скатился за кровать, увлекая за собой Лиз, которая упала как раз за изголовьем, несколько выше Джона. К счастью, гигантский матрас скрыл бы их от любопытных глаз всякого, кто вошел бы в комнату. Поэтому Лиз позволила себе уткнуться лицом в его мощную обнаженную грудь.
— Нам придется прервать нашу игру на этом месте, — прошептала она ему.
— Тише, распутница. — Уста Джона сомкнулись на ее устах. Шажки Роба простучали мимо, Лиз отчетливо слышала их. Однако в этом укрытии за кроватью Роб никак не мог их обнаружить, так что Лиз позволила себе расслабиться. Она разомкнула губы, дав возможность языку Джона вторгнуться между ними. Вскоре послышался отдаленный звук шагов в обратном направлении. После этого все ее существо вновь переключилось на Джона, на его обжигающе упорный язык, на твердые, но такие ласковые пальцы, от прикосновения которых к ее восставшей груди она готова была кричать во весь голос. И она без всякого сопротивления позволила ему опрокинуть себя прямо на теплый синий ковер. Снова и снова она инстинктивно тянулась к нему, и все ее тело было как огромный единый сосуд, жаждущий, чтобы его наполнили.
Сладкие тиски губ Джона сомкнулись на раздувшейся вершине одной из грудей, и Лиз опять застонала от сладострастия, чувствуя, как буря эмоций прокатилась по всему ее телу неудержимой лавой.
— Давай, давай же, Джон! — обхватила она его мужественные плечи и призывно потянула к себе.
— Ваше желание, леди, для меня закон, — прохрипел он. Сильными руками Джон стащил с Лиз трусики и жадно кинулся на нее.
Лиз замурлыкала от удовольствия, чувствуя на себе тяжесть его тела. Легкое щекотанье ворсинок ковра, которое она ощущала спиной, служило дополнительным возбуждающим стимулом, и от всего этого ее кипящая плоть готова была разорваться на части.
— Я люблю тебя, я люблю тебя, Джон Лангдон, — стонала Лиз, когда он раздвигал ее ноги, неудержимо устремясь к эпицентру ее желания.
И вот Джон, словно подогреваемый ее признанием, наконец, резким толчком вошел в нее.
Приблизив ненасытный рот к ее губам, он сорвал с них пронзительный возглас счастья. Секунду или две он лежал неподвижно, придавив ее тесно к пушистому ковру. Затем осторожно прикоснулся к ее бедрам и принялся двигаться внутри нее. Ритм его движений был медленным и плавным, что привело Лиз в ярость. Словно ужаленная, она забилась под ним, но он не позволил себя торопить. С нечеловеческим самообладанием он продолжал почти ленивые толчки.
Нетерпение накапливалось и накапливалось внутри Лиз. Еще момент — и она оглушительно закричит. Его язык повторял очертания ее чувственных губ. Она конвульсивно извивалась от легких покусываний этой сладкой мякоти. Но в апогее наслаждения, к ее несказанной радости, он потерял железный контроль над собой, и его вторжения в ее плоть стали быстрее, интенсивнее, пока, наконец, слившись в неземном экстазе, они не воспарили в райские сады, где не существует разума и логики, а все представляет собой незыблемую и вечную империю чувств.
В течение какого-то не поддающегося исчислению, бесконечно сладостного времени Лиз лежала на полу без движения, позволяя своему отключившемуся разуму восстанавливать присущие ему функции ровно столько, сколько потребуется. Ее руки обвились вокруг вспотевшего торса Джона, а сам Джон мертвым грузом возлежал поверх нее как живое воплощение здорового удовлетворенного самца. Ладони Лиз мгновенно соскользнули вниз по его влажной коже, проложив вдоль линии позвоночника узкую дорожку.
Господи, как она его любила! Если бы вдруг что-нибудь когда-нибудь посмело встать между ними… Лицо Брэнди Роум снова возникло перед ее мысленным взором, и инстинктивно она крепче сжала Джона в объятиях, будто собиралась в буквальном смысле приковать к себе навечно. Это усиливавшееся давление заставило Джона пошевелиться. Подняв голову, он улыбнулся в ее раскрасневшееся лицо, улыбнулся неповторимой бесстыдной мужской улыбкой.
— Ну, — подмигнул он ей, — как тебе игра в «горячо-холодно»?
— Но ведь я такая неспособная ученица.
Лиз приподнялась, чтобы поцеловать его в щеку. Едва заметно проросшая щетина на его лице чуть щекотала ее напоенные любовью губы.
Джон с притворной серьезностью кивнул:
— Да, что тебе действительно нужно, так это бесконечное повторение пройденного. Благодари Бога, что у меня еще полно пациентов!
— Джон Лангдон! — Лиз даже охнула от такого пошлого каламбура. — Тебе известно, что сказал Тербер о мужчинах, позволяющих себе подобные высказывания?
— Нет, а что он сказал? — Джон приподнялся на вытянутых руках.
— Он сказал, что мужчины, которые играют словами, с такой же легкостью играют и всем другим.
— В самом деле? — Блестящие черные глаза Джона весело сверкнули. — Не этим ли? — Он сжал ее грудь, и зрачки Лиз расширились от его агрессивного напора.
— Право, не знаю. — Она соблазнительно облизала губы, ее тело невольно отреагировало на его возрождающееся желание. — Не думаю, что Тербер намекал на секс. То есть, я хочу сказать, — нескладно, полумашинально продолжала она, в то время как Джон начал слегка теребить ее сосок двумя пальцами, — я имею в виду, он не делал этого публично…
— А вот, кстати, и публика, — огорченно прокряхтел Джон, когда грохот, напоминающий топот стада молодых испуганных слонов, раздался на нижнем этаже и начал стремительно приближаться. Крепко обхватив Лиз, Джон скатился вместе с ней в прежнее укрытие за кроватью. Он едва только успел выглянуть из-за дубовой ножки, как Роб вприпрыжку вбежал в комнату.
— Папа! — удивленно воскликнул он. — Чего это ты ползаешь по полу?
— Не входи, не ходи дальше! Я разбил стакан и, по-моему, не все еще осколки собрал, — блестяще сымпровизировал Джон.
Лиз одобрительно отметила про себя его сообразительность. Она лежала на полу распластанная, как камбала, и пыталась рассчитать, сможет ли быстро забраться под кровать, если Роб вдруг вздумает все же подойти к ним.
— Мы просто хотели попросить немного денег на мороженое. Передвижной киоск приехал, с колокольчиком. Ты слышал, как он звонил?