— Нет, я задумался.
Лиз прикрыла рот рукой, чтобы не прыснуть. На своем веку она слыхивала много эвфемизмов, призванных заменить слово «секс», но чтобы его определяли словом «задумался»!
— Так как насчет мороженого? — вернулся к основному предмету Роб.
— Возьми, сколько нужно, из моего стола в кабинете, — предложил Джон.
— И на Райана можно?
— Хоть на весь квартал, черт возьми, — согласился Джон. — Только давай поскорей отсюда.
— Хорошо, — просто ответил Роб и побежал обратно вниз. В его голосе слышалось ликование.
— Ну и ну! — Лиз поднялась на ноги. — Подкупить собственного сына! И этот человек еще считается специалистом в области обращения с детьми.
— Знаешь ли, иногда старые методы очень эффективны. Я вот до сих пор помню, как мой дедушка давал мне пятьдесят центов, чтобы я ходил по утрам в субботу в кино. Собственно говоря…
Его прервали часы на стене, пробившие четыре раза. Джон в ужасе схватился за голову:
— О, черт! Я должен был быть в клинике пятнадцать минут назад! — За десятую долю секунды он превратился в прежнего дисциплинированного, высокопрофессионального эскулапа.
Лиз печально провожала его взглядом, пока он не скрылся в ванной. Судя по тому, с какой готовностью он подхватился, чтобы идти на службу, нескольких последних минут, нескольких их минут могло бы просто не быть. То есть он мог бы вскочить и убежать, заметив, что опаздывает. Но они, же были, эти минуты! Она черпала душевный покой в сознании этого свершившегося факта, а также в предвидении того, что будет, когда он вернется домой к ужину. Уголки ее рта, расплылись в лучезарной улыбке, а на щеках появились ямочки, когда она подумала, что может тогда произойти.
Даже, несмотря на всю неуверенность, поселившуюся в ее душе, она не могла не видеть, что доставила удовольствие Джону. Из их недолгой любовной игры он явно почерпнул большой запас бодрости и хорошего настроения.
Кроме того, продолжала она размышлять, медленно влезая обратно в одежду, пресловутая книга призывает к занятиям любовью в нетрадиционных условиях. Разве секс на полу не подходит под это определение? Она усмехнулась, припомнив, каким образом они, собственно говоря, там оказались. Пожалуй, все обстоятельства этого эпизода подходят под нетрадиционные. Во всяком случае, она, без сомнения, на правильном пути. Теперь нужно обдумать все возможные меры закрепления этого первоначального успеха. Чего бы ей это ни стоило, она вытянет, хоть за уши, их супружество из проклятого болота, каким бы глубоким и вязким оно ни оказалось!
«Да, я, конечно, не прекрасная Елена», — пришла к выводу Лиз, рассматривая в зеркале свое утомленное лицо. «И даже не мисс графства», — вздохнула она. Она обладала обыкновенной, совершенно «нормальной» внешностью — немного бледный цвет лица, средней величины карие глаза, аккуратный, немного капризный вздернутый носик и подбородок, если присмотреться, слишком волевой, чтобы его можно было назвать безукоризненно женственным. Волосы у нее доходили до плеч и отличались ярким блеском необработанного шелка, но неброская унылая прическа сводила на нет это их выдающееся качество. Нельзя было, в общем-то, сказать, что она так уж безнадежно изменилась с тех пор, как вышла за Джона пятнадцать лет назад. Вот разве что морщинки вокруг глаз прорезались, и все.
Ей положительно необходимо преобразиться, полностью поменять свой стиль, внешний вид. Заставить Джона взглянуть на нее иначе, другими глазами, увидеть в ней сногсшибательную женщину. Или хотя бы просто привлекательную, поправила она себя, сделав скидку на свои скромные способности. Она отдавала себе полный отчет в том, что никакая новая стрижка или одежда не превратит замарашку Золушку в прекрасную принцессу. Но она найдет в себе силы, у нее достанет изобретательности. И у нее столько скрытых достоинств! Надо только развить их, разбудить, вытолкнуть на поверхность. В чем-то, как она надеялась, поможет купленная утром книга. Там, кажется, целая глава посвящена перевоплощению, в каком она нуждалась.
Лиз взяла с туалетного столика свой дневник и пробежала его глазами. Сегодня до ужина она намерена внимательно изучить первую главу. А когда Джон вернется из клиники, она постарается втянуть его в какую-нибудь содержательную беседу, вызовет на откровенный разговор о самом личном, самом важном. Она снова опустила глаза и перечла список вопросов к нему, который успела набросать. По крайней мере, хоть один из них должен задеть его за живое, хоть чуточку приоткрыть завесу, скрывающую его мысли.
Лиз плотно сжала губы. Возможно, она недостаточно умна, но поддержать мало-мальски плодотворный обмен мнениями, — это-то она умеет, уж, во всяком случае, не хуже, чем пустышка Брэнди. Мучительная мысль о маленькой волчице на сей раз, только раздразнила ее азарт, укрепила решимость, и, с грохотом задвинув ящик, в который она бросила дневник, Лиз направилась на кухню, чтобы закончить последние приготовления к сегодняшнему ужину.
4
— Ты хорошо пахнешь. — Джон запечатлел легкий поцелуй на затылке Лиз, незаметно подкравшись к ней, когда она нагнулась над плитой.
— Джон! — Радость, охватившая ее оттого, что он в кои-то веки не опоздал к ужину, звенела в ее голосе. Лиз повернулась на каблучках и, продев руки под его пиджак, на секунду нежно прильнула к нему. — Я не слышала, как ты вошел.
— Неудивительно, — недовольно проворчал Джон. — Там наши наследники в компании еще нескольких мальчишек затеяли какую-то игру прямо под дверью. Смысл ее, насколько я успел заметить, заключается в следующем: носиться по кругу, как взбесившийся цирковой пони, и при этом горлопанить вовсю мочь.
— Да? Но я и их тоже не слышала. Не беспокойся, скоро твои уши привыкнут к постоянному гвалту. — Она чмокнула его в выступающий подбородок, пару раз ткнулась губами в гранитную колонну его шеи и наконец, весело потерлась носом о его нос. — Сам знаешь, из всех взрослых дети почитают собственных родителей меньше всего.
— Гм, — Джон прижал ее обмякшее тело покрепче к себе, — вот бы отбросить два последних слова.
— Неплохо бы, — рассмеялась Лиз, выскользнув из его объятий, чтобы прикрутить огонь.
Пока она открывала духовку и вытаскивала оттуда аппетитный свежеиспеченный яблочный пирог, Джон сдернул с себя галстук и швырнул его куда-то в направлении посудного шкафа. Потом подошел к подносу с закуской и небрежно отправил в рот несколько пучков разложенной там зелени.
— Знаешь, Лиз, никто на свете не умеет печь такой яблочный пирог.
— О, вы слишком добры, дорогой сэр. — Она осторожно переложила пирог на приготовленное для него блюдо. — Должна вам признаться, у меня вообще очень много скрытых талантов.
— Вот как? Буду рад услышать о них все подробности сегодня же.
Лиз вдруг вспомнила о своем грандиозном плане. Полная решимости и добрых намерений, она набрала воздуху в легкие и начала наступление:
— Как прошел день?
— Просто потрясающе. Представь себе, сначала я был похищен ослепительной брюнеткой, которая накормила меня обедом. Затем, — он заговорщически понизил голос, — только никому ни слова! — я забежал домой с невинной целью освежиться и переодеться, но едва поднялся к себе наверх, как все та же неотразимая красотка, которая, как будто сошла с обложки «Плэйбоя», набросилась на меня, повалила на ковер и — о, ужас! — изнасиловала. Прибавь сюда еще неправдоподобно вкусный яблочный пирог и обещание интересного рассказа о талантах. Чего еще может желать человек в этой жизни? — Он снова придвинулся к столу и сгрыз еще пучок зелени.
Лиз застыла в ожидании, и не напрасно: благодушное выражение на его лице немедленно сменилось удивленным недоверием.
Он наклонился к подносу, понюхал то, что на нем лежало, и прогромыхал:
— Да ведь это — ореховое масло!
— Да, — призналась Лиз, — но вообще-то это «плотское наслаждение».
— Что?! — Джон уставился на нее в упор, и в его черных глазах засветилось подозрение: уж не повредилась ли она в рассудке?
— «Наслаждение на плоту», старый герлскаутский рецепт. Поливаешь ореховым маслом сельдерей и сверху посыпаешь изюмом.