Набрасываю бомбер прямо на нелепый костюм, и, радуясь оверсайзу куртки, выскакиваю обратно в зал.
Чудик какого-то хрена уже стоит напротив Славика. Тот, сощурившись, приценивается.
- Вот и я! - перебарщивая с радостью, восклицаю я. Немедленно хватаю своего Чудилу под руку и утягиваю прочь под подозрительный взгляд нашего охранника. Уже за спиной слышу как Славик снова спрашивает у Таси о происходящем, но ее ответа так и не дождалась - мы достигли двери, и я буквально вытаскиваю свое "счастье" наружу.
И только на улице, в ярости отшвырнув его руку, даю волю чувствам, выругавшись отборным матом и пиная металлическую гремящую урну.
- Сука! Сука! Сука! - ору в бешенстве, игнорируя темную и зловещую фигуру рядом. - Моя работа!... Это конец! Черта с два она возьмет меня обратно!
- Пф. Это дерьмо, а не работа, - раздается сбоку.
Не слушая этого придурка, я трясущимися руками нашариваю в рюкзаке и выуживаю потрепанную пачку сигарет. Не знаю, есть ли там хоть одна целая сигарета, я давно не курила... Есть. Уф... С трудом достаю одну и засовываю в рот, придерживая губами. Но не успеваю даже зажечь зажигалку, как этот козел выдергивает сигарету и одним движением сминает в кулаке.
Поворачиваюсь к нему со злым выражением.
- Какого хера?!
- Тебе бы рот с мылом помыть не мешало.
Не знаю что он имел ввиду: брезгливость к запаху сигарет или матный лексикон, но его заявление меня просто жутко взъярило. Как и его долбаное поведение. Смятая сигарета стала апогеем моей копившейся ярости. Бездонная, как я думала, бочка оказалась не такой уж и большой. И в эту самую минуту она взорвалась, выплеснув накопленное содержимое.
Громко зарычав, я бросаюсь на Чудика и отвешиваю ему хорошую оплеуху по уху. Успеваю расцарапать лицо, содрать очки и пнуть несколько раз по ногам, прежде, чем мое тело оказывается замуровано в его тисках и обездвижено.
- Сука! Гребаная сволочь! Ненавижу тебя! Ненавижу, сука! - ору что есть мочи ему прямо в лицо. - Как же ты меня достал!
От того, что он остается хладнокровным и спокойным меня трясет еще больше. Как будто чем выше уровень его спокойствия, тем больше полыхает все, что есть внутри меня. Перестав бестолково извиваться в его железных тисках, я делаю единственное, что кажется в это мгновение правильным - кидаюсь вперед и кусаю его прямо в линию челюсти, место, до которого мне удалось дотянуться на цыпочках.
Савва резко втягивает в себя воздух, все-таки даже этому зверю больно. А потом отдергивает меня от себя и как нашкодившую кошку хватает за шкирку на вытянутой руке.
- А ну отпусти меня, ублюдок! Я тебе задам, сволочь! - Пытаюсь пнуть его в воздухе, но безуспешно. Он хоть и здоровенный, почему-то недосягаемый.
- Все мне испортил, козел! Всю жизнь! Долбанный шизик! - ору как не в себя, и Савва, по всей видимости устав слушать мои вопли, отбирает свои очки, которые я сжимаю в кулаке и закидывает меня к себе на плечо, как ничего не весящий пиджачок.
- Отпусти! Что ты делаешь?!
- Хватит орать. Голова лопнет.
- Отпусти сказала! Отпусти! Долбанутый очкарик!
Не обращая внимания на мои вопли, Савва несет меня на парковку и, извернувшись, я вижу знакомую машину.
- Я никуда с тобой не поеду! Отпусти!
Скорее всего, я совсем не соображала от ярости, что творила. Ведь я его обзывала, ударила, укусила... Боже...
Но разозлило его не это. Хотя нет, и это тоже. Но как и у меня, в нем также лопнула его внутренняя бочка терпения. Мои вопли становятся апогеем, и он, грубо запихнув меня на заднее сиденье, как мешок с картошкой, залезает следом.
- Помогите! Насилуют! - ору, дергая ручку противоположной двери и пытаясь выкарабкаться, но псих за спиной дергает меня к себе за ворот бомбера и неожиданно запихивает какую-то тряпку в рот, больно выкручивая руки. Как настоящий кляп!
Мычу в отчаянии, от боли в руках в моих глазах появляются искры вперемешку со слезами. Слабо взбрыкивая, я лихорадочно пытаюсь найти лазейку, но все бесполезно. Ничего в голову не приходит.
В этот момент Савва подхватывает меня под живот ладонью и одним движением вверх ставит меня на колени. Вдавливая грудью в сиденье и одновременно выкручивая руки, он сдирает второй рукой юбку вместе с трусами.
Я сразу же перестаю мычать и дергаться, в шоке и страхе застыв каждой клеточкой тела. Почти не успеваю ощутить октябрьский холод остывшей машины, поскольку псих вжимается в меня сзади каменным бугром. Нас отделяет друг от друга только жесткая ткань его джинсов.