- Несомненно можешь, - соглашается он. Продолжая смывать кровь между моих бедер намыленной рукой.
От неловкости я не знаю куда деться, и поэтому просто смотрю на мраморную стену, закусив губу. От его ласковых прикосновений помимо боли появляется сладкая истома, и я вздыхаю, злясь на происходящее.
Савва, впрочем, как и обещал, не пристает ко мне, а просто моет, как фарфоровую куклу. Намыливает каждый сантиметр моего тела, смывает пену. Все стеснение потихоньку рассеивается, мне становится безразлично. Только когда он принимается за волосы и массирует кожу головы из меня невольно вырывается стон и от удовольствия закатываются глаза.
От своей реакции мне опять неловко, но Савва шепчет на ухо, явно улыбаясь:
- Будешь хорошо себя вести, и получишь самый лучший в мире массаж.
Я скептически поворачиваюсь к нему. Чем это он собрался меня массировать? Не той ли каменной палкой, уткнувшейся мне в поясницу?
И как же дико бесит эта его понимающая улыбочка! Словно этот демон понимает какие двоякие и раздирающие чувства я испытываю около него весь вечер.
- Не, спасибо, - чопорно отвечаю, поджав губы.
Монстр тихо смеется за моей спиной и, нежно поцеловав плечо, смывает шампунь с волос.
Вскоре его руки оставляют меня в покое, и я молча стою под струями воды, практически засыпая. Все события дня как-то разом рухнули на плечи, я чувствую невероятную усталость. Слышу, как он моется за моей спиной, но не оборачиваюсь. Не удивлюсь, если еще попросит помыть его в ответ. Дабы избежать подобного поворота событий я лучше попросту буду игнорировать его.
Глаза от усталости слипаются, и я уже без всяких пререканий позволяю Савве вытереть мое тело пушистым полотенцем, закутать в него и вынести в спальню. Усадив меня в кресло, сам он принимается менять постельное белье, расхаживая по комнате в одном полотенце, обтянутым вокруг бедер. Последнее что я вижу прежде, чем опустить ресницы - это как он приближается ко мне, зачем-то присев на корточки и разглядывая меня нечитаемым взглядом.
Хочется сказать "кыш" и махнуть рукой, чтобы он сгинул нафиг, но вместо это я делаю глубокий вдох и крепко засыпаю. Прямо под пристальным взглядом психопата.
**
28
Савва
Ресницы у Миши светлые и красиво изогнутые. Тонкие веки подрагивают, она хмурится когда спит. Могу поклясться, она отбивается от меня во сне. Наверняка, убегает.
Я подкладываю кулак под щеку и довольно ухмыляюсь, разглядывая ее черты. Память услужливо подсовывает воспоминание о ее вспухших губах на моем члене. Как она красиво давилась им, глотая слезы и сопли. Невероятная картина, которую хотелось бы запечатлеть. Хотя бы на телефон. Я бы повесил этот снимок над кроватью, размер бы выбрал не меньше, чем 60×90, чтобы было видно каждую трещинку на губе, каждую бисеринку пота на лице, каждую мокрую ресничку. Максимально приближенный ракурс.
Жаль эта чудесная мысль пришла так поздно. В тот момент я думал только о том, как красиво она задыхается от моего члена, униженная, злая, испуганная и такая сексуальная. В ее серых глазах клубилась такая мешанина эмоций, которых мне никогда не испытать, что захотелось повторить. Рассмотреть каждую, вычленить из общего клубка.
Ничего, может, в следующий раз сфотографирую. Можно сделать целый фотоальбом, где в каждом кадре будет только она. Потом пересматривать когда захочется. Мой личный маленький музей из одного экспоната - звучит неплохо.
Даже самому не обязательно быть в кадре, мне достаточно ее заплаканного лица, мое воображение хорошо работает.
Пропуская сквозь пальцы шелковые светлые волосы, я наслаждаюсь картиной перед собой. Она похожа на спящую принцессу. Некоторые пряди выгорели на солнце, и мягкие черты лица выглядят смазанными, нечеткими. Ее лицо, пожалуй, - самое прекрасное, что я видел. А ее тело - как отдельный вид искусства, которое я бы бесконечно долго изучал.
Наклонившись, я целую ее набухший сосок, затем не удержавшись, облизываю его, сминая упругую грудь. Представив, как охуительно будет смотреться мой член между этих божественных сисек, я выдыхаю горячий воздух сквозь зубы и быстро поправляю сползшую простынь. Жарко. Член опять колом стоит. Постоянно.
Может, отыметь ее во сне?
Если проснется, можно просто закрыть ей рот ладонью и скрутить руки. Никуда не денется. Даже заплачет опять. Все, как мне хочется.
И все же в груди что-то тянет от ее беззащитного вида, от мокрых ресниц до порозовевшей киски, которую я тоже с упоением разглядывал, пока она спала.