Но, как я и предполагал, видеть другие эмоции на ее лице тоже совсем не скучно. Например, смущеное выражение, когда я раздеваю ее глазами, представляя ее в самых развратных позах. Или когда глубоко погружаюсь в ее узкую киску, и она не может сдержать собственный стон, пытаясь спрятать пылающее лицо. Зачем пугать ее ножницами и другими острыми предметами, когда другие чувства на ее лице оказались намного интереснее обыкновенного заезженного страха?
- Ну и дурак. Привычная жизнь нарушена какой-то дыркой. Ты даже не замечаешь того, что происходит вокруг тебя.
- О чем ты? - Я опять поднимаю на него взгляд. Он лениво почесывает ножом шею и с иронией произносит:
- Наш братик выглядит так, словно его отшлепали какие-то ребята. Не знаешь кто бы это мог быть? Да, кстати... Это произошло возле университета. Удивительное совпадение, не находишь? Какого хера ты сделал вид, что не заметил?
- Он уже взрослый. Пусть разбирается сам.
Я действительно так считаю. Егор может и сам постоять за себя, если захочет. Просто он моя полная противоположность. Не любит конфликты, избегает их, тогда как я создаю. Но это не значит, что он не может дать сдачи.
- Раскрасить морду хотели тебе, дурачок.
- Знаю, - спокойно отзываюсь я. - Но, честно говоря, мне плевать. Ты должен держать себя в руках. В школе ты зашел слишком далеко.
- Боже, ну ты и тряпка. - На скривившемся лице появляется презрение.
- Отъебись, а? Просто сиди и не высовывайся. Я не хочу лишних расспросов.
Оскал на его лице становится почти радостным. Он широко улыбается в каком-то нездоровом предвкушении и смотрит куда-то мне за спину.
- В любом случае тебе придется объясниться. Она слушает уже достаточно долго, - он тихо и злорадно смеется.
- Что? - Я оборачиваюсь и натыкаюсь на застывшую у стены Мишу.
Испуганные глаза напоминают серебряные плошки. Прямо со своего места мне видно как дрожат ее тонкие пальцы, которыми она сжала свой искривленный рот.
Я снова резко поворачиваюсь к зеркалу и с досадой сжимаю зубы. В зеркале совершенно пусто. Отражения нет. Только безликая стена с серой невзрачной картиной. Больше ничего.
Сука. Он вышел.
**
37
Савва
- У...у т-тебя все хорошо? - У девчонки зуб на зуб не попадает, но она пытается держаться, словно ничего не произошло, и это не она стала свидетельницей моей долбаной шизофрении.
Я молчу истуканом, продолжая таращиться на нее, с усмешкой отмечаю в серых глазах легкую настороженность. Миша топчется на месте, сжимая края своей полудетской пижамы. На ней изображены всякие анимешные персонажи. Понятия не имею какие. Это уже даже не забавляет.
Я чувствую как во мне поднимается раздражение.
Чего она на меня уставилась?
- Савва... - бормочет Миша, избегая смотреть мне в глаза. - Ты говорил сам с собой.
- И?
Собственный голос опять кажется странно чужим. В ладони что-то скользит от пота, какой-то предмет. Опустив глаза, вижу перочинный нож.
- Давай я разбужу Егора, - еле слышно произносит она, пряча дрожащие пальцы за спиной. И безрассудно делает шаг навстречу.
Ощущение, будто в голову мне запихнули мячик, который должен вот-вот лопнуть. От поганого дискомфорта я сжимаю челюсть, чувствуя, как скрипят зубы.
- Стой на месте. Не двигайся, - рычу сквозь боль в висках. Сжимаю их, надавливая в надежде получить облегчение. Блядь, почему так больно?! Так, что в глазах темнеет.
- Егор... - негромко зовет она, с надеждой гдядя на дверь соседней комнаты. Все во мне рычит внутри и бунтует.
Я добираюсь до Миши в два шага. Моя ладонь закрывает ей рот, пальцы впиваются в щеки так, что кожа вокруг них белеет.
- Замолчи. - Я выдавливаю из себя слова, пытаясь абстрагироваться от адской боли в голове. Она только усиливается, и от этого мне хочется рвать и метать в изнеможении. Какого дьявола так разболелась голова?
Под мои пальцы затекает горячая жидкость. Мишины слезы, брызнувшие из ее огромных прозрачных глаз. Я машинально разжимаю руку и быстро складываю перочинный нож, на который она постоянно косится. Убираю в задний карман.
- Успокойся, я тебя не трону, - цежу, еле сдерживаясь, чтобы не зажмурить глаза. Блядь, мне срочно нужна какая-то таблетка. Анальгин или что там пьют в таких случаях. Мне настолько плохо, что я готов проглотить что угодно, лишь бы полегчало.