— Неужели? — удивился герцог. — Чем же? Наше недоверие взаимно, значит, не может оскорбить.
— Но я же ничего не сделала! — с ноткой отчаяния и как-то совсем по-детски возразила Селина.
— Его величество тоже, — парировал Людовик. — Если раньше у меня не было доказательств, то теперь они есть, только вы не хотите их признавать.
— Я поверю, если вы позволите поговорить с тем, кто дал вам эти доказательства.
— Боже мой, да кто же вам запрещает! — воскликнул герцог. — Я не скрываю ее имени, — он слегка понизил голос. — Думаю, мадемуазель де Биньон с удовольствием расскажет вам обо всех интимных подробностях…
— Я ничего не желаю об этом знать!
— Значит, мне послышалось, что вы хотите побеседовать с моим осведомителем, — беззаботно произнес Людовик и вдруг стал серьезным. — Я от всего сердца советую бросить эту затею, ибо о ваших расспросах тут же станет известно королю, а его величество не жалует людей, подозревающих его бог знает в чем. Поверьте, мадемуазель, ваше близкое родство с бывшей возлюбленной не поможет.
— Почему же вы уверены, что мадемуазель де Биньон не расскажет королю, о чем вы ее спрашивали?
— Потому что когда-то я оказал ей небольшую услугу, за которую она теперь сполна расплатилась.
— О, я понимаю, — Селина довольно недружелюбно взглянула на него.
— Ничего вы не понимаете, — рассердился Людовик. — Это совсем не то, о чем вы подумали. Просто я знаю кое-что о мадемуазель де Биньон, а теперь она знает кое-что обо мне. Нет ничего надежнее такого взаимного…
— …шантажа? — подсказала Селина.
— Называйте как хотите, мне все равно. Но, надеюсь, вы помните, мадемуазель де Лодвиль, что я занимаюсь этим делом исключительно ради того, чтобы помочь вам. Вы же, как я понимаю, совершенно этого не цените, и мои благородные порывы начинают угасать.
Селина понимала, что его замечание не лишено смысла. Ведь если бы не она и ее просьбы помочь раскрыть преступление трехлетней давности, Людовик никогда бы не обратился к мадемуазель де Биньон, да и вообще не догадывался о подозрениях Селины. Все было бы по-другому. Правда, теперь его высочество защищает короля и всячески старается помешать ей отыскать убийцу ее родителей, но это только пока она уверена, что убийца — его величество. О господи, должна ли она поверить словам Людовика?!
— А это действительно правда? — осторожно спросила она.
— О чем вы?
— О том, что на руке короля отсутствует шрам. Это правда?
— Боже мой, неужели вы хотите, чтобы я присягнул вам на Библии? Вы не можете поверить мне на слово?
— Могу, — вдруг просто ответила девушка и добавила: — Я вам верю, ваше высочество.
Людовик удивленно посмотрел на нее. Очевидно, он уже не ждал такого ответа.
— Верите просто так? Безо всяких условий?
— Безо всяких условий, — подтвердила Селина.
— Что ж, — сказал герцог, — я рад, что вы больше не считаете его величество убийцей. Значит, мы наконец-то сможем стать друзьями и объявим перемирие во время нашего послезавтрашнего путешествия. Надеюсь, что мы составим друг другу приятную компанию.
— Как?! — Селина была искренне удивлена. — Вы все еще собираетесь сопровождать меня?
— Да, мадемуазель, а почему вы спрашиваете? — он был удивлен не меньше, и внезапная догадка поразила его: — Ваши слова о доверии ко мне были всего лишь уловкой? Вы так сильно не хотите, чтобы я ехал послезавтра с вами?
Селина не ответила, решив пренебречь этикетом. Ей уже стал надоедать этот бесполезный разговор. Они абсолютно не понимали друг друга, и не было смысла пытаться доказать что-либо.
— Я устала, ваше высочество, — наконец, произнесла она. — Прошу вас, позвольте мне уйти.
— Хорошо, я не буду больше мучить вас, — миролюбиво сказал он, — но мне очень жаль, что мы с вами не понимаем друг друга, — похоже, он читал ее мысли.
— Мне тоже очень жаль, — тихо ответила Селина, когда Людовик проводил ее к одному из кресел. Слегка кивнув ей, он отошел.
Селина рассеянно следила за тем, как Людовик направился через зал к мадемуазель де Шалон. Но сейчас ей было не до злорадствующих взглядов, бросаемых на нее красоткой Изабеллой. Селина напряженно размышляла: «Присутствие его высочества может создать много проблем. Я должна скрывать истинную причину, и следует озвучить другую, чтобы он ничего не заподозрил. Придумать что-нибудь в этом случае не так уж и трудно, гораздо сложнее убедить Людовика, что это правда. К сожалению, я вынуждена хранить тайну, которой сама не знаю, ибо мадам Адель всегда была для меня загадкой».