Большевистские лидеры предпочитали, чтобы инициатива исходила снизу. 31 октября следственная комиссия военного отдела Исполкома Петроградского совета обратилась в Военно-революционный комитет Исполкома с просьбой выдать ордер на арест Милюкова{709}.
Павел Николаевич понимал, что его ожидает судьба других кадетских деятелей, зная из газет, что в ночь на 26 октября находившиеся в Зимнем дворце министры-кадеты Н. М. Кишкин, А. В. Карташев, А. И. Коновалов и С. А. Смирнов (деятели, вышедшие на первый план политической борьбы только в месяцы революции) были арестованы вместе с другими членами Временного правительства и отправлены в Петропавловскую крепость. Керенского в их числе не было, так как он тайно выехал за пределы города, для организации вместе с генералом Красновым вооруженного сопротивления большевикам, окончившегося неудачей. Через несколько дней поступили сведения о задержании В. Д. Набокова, В. А. Оболенского, С. В. Паниной, попытавшихся создать вместе с членами городской думы и некоторыми правыми эсерами антибольшевистский Комитет спасения родины и революции. Милюков понимал, что предпринятая этим комитетом попытка вооруженного выступления юнкеров Николаевского военного училища, которым удалось на короткое время захватить лишь одно крупное здание — Инженерный замок, обречена на неудачу. Действительно, бунт юнкеров был подавлен уже 30 октября.
Милюкову стало известно и воззвание ЦК его партии с призывом не подчиняться большевистскому правительству, а членам кадетской партии — начать бойкот создаваемых новой властью учреждений и не выходить на работу в государственные органы.
Именно в ноябре, когда большевистская власть только вступала на путь становления и подавления враждебных политических сил, происходили выборы в Учредительное собрание. Новой власти не удалось установить контроль над избирательными комиссиями, и итоги выборов в значительной мере отражали действительное соотношение сил. Свыше 40 процентов голосов получили эсеры, 24 процента — большевики. Кадеты смогли добиться определенного успеха только в крупных городах (в Петрограде за них проголосовало 27 процентов избирателей, а в одиннадцати из тридцати восьми губернских центров они вышли на первое место). В то же время крестьянская Россия отказала им в доверии, поддержав в основном эсеров. В целом по стране они получили всего 4,8 процента голосов (15 мест). Милюков был избран в Учредительное собрание от Петрограда, но в его судьбе это ничего не меняло.
Кадеты не смогли принять участие в работе Учредительного собрания: 28 ноября 1917 года Совнарком издал декрет, объявлявший их «партией врагов народа» и предусматривавший арест их лидеров{710}. Так появился на свет зловещий термин «враг народа», грозивший расправой любому противнику нового режима и ставший одним из инструментов создания в России тоталитарной системы. Немедленно после издания декрета были арестованы находившиеся в Петрограде кадетские депутаты Учредительного собрания, а двое из них 7 января убиты в Мариинской тюремной больнице пьяными матросами и красногвардейцами. Зинаида Гиппиус записала в дневник: «Шингарев был убит не наповал, два часа еще мучился, изуродованный. Кокошкину стреляли в рот, у него были выбиты зубы. Обоих застигли спящими в постелях. Электричество в ту ночь в больнице не горело. Всё произошло при ручной лампочке. Потом их нескольких (убийц. — Г. Ч., Л. Д.) чуть не повели к расстрелу — тоже матросы, заступился сам Ленин»{711}. Разумеется, такого рода сведения доходили до Милюкова, оказывая непосредственное влияние на его поведение.
Партия кадетов, являвшаяся до 1917 года оплотом либерализма и даже, по крайней мере по мнению царской администрации, входившая в революционный политический сектор, теперь оказалась фактически крайне правой из более или менее реальных общественно-политических сил. Ее руководители, прежде всего Милюков, приходили к выводу, что в новых условиях хаоса в обществе и попыток установления диктатуры левых экстремистов, опьяненных утопической идеей социального равенства и построения бесклассового общества насильственными методами, спасти страну от разрухи может только временная, но жесткая диктатура. Кадеты не могли простить себе, что упустили власть, и надеялись возвратить ее при помощи силы.
Так зачатки гражданской войны, возникавшие уже в конце 1917 года, превращались в полномасштабную войну — формально между имущими и неимущими классами, а по существу и между рабочими и крестьянами, между различными группами рабочих и крестьян, между отдельными народами и национальными группами, между родными людьми, часто по воле случая оказывавшимися в противостоявших лагерях.
Глава шестая
ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА
После установления советской власти в Москве П. Н. Милюков 12 ноября выехал в Ростов, а затем в Новочеркасск, где под командованием его хорошего знакомого генерала М. В. Алексеева начала формироваться антибольшевистская Добровольческая армия. Вместе с Алексеевым Милюков в конце декабря переехал в Ростов, где в штабе армии, расположившемся в доме купца Н. Е. Парамонова на Пушкинской улице, ему был предоставлен служебный кабинет. Он вошел в состав Донского гражданского совета и по просьбе Алексеева написал Декларацию Добровольческой армии{712}. К этому времени в Ростов смогли пробраться бывший Верховный главнокомандующий Л. Г. Корнилов, а также генералы А. И. Деникин, А. С. Лу-комский и др. Командующим Добровольческой армией стал Корнилов, который и утвердил документ (он стал известен как Политическая декларация Корнилова) с внесенными ограничительными пунктами{713}. Милюков вошел в состав Донского гражданского совета, образованного для политического руководства Добровольческой армией{714}.
Декларация, датированная 27 декабря 1917 года, определявшая цели и принципы Добровольческой армии, в то же время выражала, естественно, взгляды самого Милюкова на драматические события. В декларации указывалось, что Добровольческая армия борется за спасение России путем создания сильных дисциплинированных и патриотических вооруженных сил, установления в стране единства и правового порядка. Отвергались «партийная окраска» для армии, связи с большевиками и немцами и отмечалось, что вопрос о форме государственного устройства будет решаться после свержения существующего режима на основании всеобщего волеизъявления. Декларация провозглашала неприкосновенность личности и жилища, восстановление в полном объеме свободы личности и печати, введение всеобщего бесплатного начального образования. Гражданское правительство, созданное при генерале Корнилове, должно было нести ответственность только перед Учредительным собранием. Специальным пунктом подчеркивалось, что «за рабочими сохраняются все политико-экономические завоевания революции в области нормирования труда, свободы рабочих союзов, за исключением насильственной социализации предприятий и рабочего контроля, ведущего к гибели отечественной промышленности». За отдельными народностями, входившими в состав России, признавалось право широкой местной автономии при сохранении государственного единства. Безусловным считалось полное исполнение всех принятых Россией союзных обязательств и международных договоров.
Составной частью Декларации вскоре стал Наказ создаваемому при главнокомандующем Особому совещанию (совещательному органу по гражданским делам), значительно ограничивавшему на ближайшее время демократические принципы временным вводом военной диктатуры, которую в дальнейшем планировалось заменить иной формой правления по воле народа. Попутно предусматривались продолжение разработки рабочего и земельного вопросов, подготовка закона о земстве. Командование Добровольческой армии должно было содействовать «общественным организациям, направленным к развитию народного хозяйства и улучшению экономических условий (кооперативы, профессиональные союзы и проч.)». В то же время не исключалось применение крайних мер по пресечению противогосударственной деятельности, в том числе выступления в печати, хотя одновременно объявлялось о помощи прессе. Решительно отвергались «классовые привилегии».