Прощание с Крымом
До свидания, мой золотой, Виноградный, инжирный, полынный! Щедро поеный чистой водой, Освещаемый корочкой дынной. Многолюдный, болтливый, лентяй, Жадный, щедрый, безжалостный, честный. Стайка рыжих котят на путях, Шпарит чардаш скрипач неизвестный, Ухмыляются пьяные - им По колено бездонное море. Над горою невидимый дым, Спорят чайки о всяческом вздоре. Махаон охмуряет вьюнок, У лисят много новых игрушек, Каждый третий в Крыму одинок, Не считая случайных подружек, Собутыльников, тех кто в такси Или в потном плацкартном вагоне. Не ответят - проси не проси - Ни тутовник, ни камни, ни кони. Только сам вышибаешь искру Из скалы на хребте Эчкидага. Я с тобой никогда не умру! Карта Крыма. Картинка. Бумага...
Ночное холодное
Учишься быть один. В кухне с борщом и чайником. С бабочкой на груди, В черной петле отчаянья. На берегах озер. Вскользь, на бегу, на пристани Складывая узор, Перетирая истины. Пафосный, чуть живой, С сыном, с любимой женщиной, Вымотанный виной, Выжатый снами вещими. Глупый как Аладдин, Связанный клятой клятвою, Учишься быть один. Делишь дорогу надвое.
Мост над пропастью
Тополя Севастополя, ласточки Феодосии, Золотые копытца маленькой лани осени Россыпь ягод. Немыслимый мост над пропастью Как пропасть в Крыму и стереться о камни попусту? А никак, чудак - здесь любая былинка лестница. Ты идешь наверх - если лезешь и если ленишься. Если бьешься о скалы и плещешься в море ясности, Из корней выплетаешь верные вероятности... Паттеран оставляешь на перепутье в зарослях. Ни один из нас не разберется в замыслах, Ни один не прочтет, для чего взорвалось шампанское, Ни один не увидит - божье или шаманское. Можно только идти по тропе, оскользаясь, падая Можно из четырех дверей пробиваться в пятую. Можно ждать до рассвета и замыкаться в темени, Можно смеяться - птица сидит на темени И напевает - лето нас всех оставило, Можно считать, что знаешь ходы и правила - И проиграть. У Крыма свои понятия. Здесь ни один Христос не заслужил распятия - В худшем случае стенку в подвале башенном, Но и об этом знаешь, никто не спрашивал. Морю поверь, падай в ладони города, Сбросив броню, станешь орехом колотым И прорастешь вживь, крепким упрямым деревцем... Только на Крым можно еще надеяться.
Доброй дороги
Опустились щиты, на обрывках знамен дождь перстами рисует полоски. Крепостные мосты, короли без имен, большаки и пустые повозки. На пиру ни пера, ни ронделя, ни лэ, ни скрипучего плача ребека, Лето было вчера, а сегодня пора собирать вещмешки для побега. Помолчим, монсеньор, на белесой заре навсегда распрощаемся с замком. Раздадим что кому, леденцы детворе, серебро и посуду служанкам. Пару быстрых коней – молодым удальцам, пусть охотятся в чаще Арденна. Сокол сел на плечо, дождь стекает с лица, на предплечьях вздуваются вены. Меч останется здесь, в мокрых плитах двора, кто достанет тот будет Артуром. Оттрубили турнир, отыгралась игра, алый плащ стал тяжелым и бурым. Я на верную смерть не сержусь, монсеньор. Там на небе готовятся к бою. Собирают концерт, обещают костер, мир без слез, поражений и боли… Врут, мой друг – если бьешь, проливается кровь, если веришь идешь до победы. Семь несбывшихся снов, семь голодных коров, семь страниц ненаписанной Эдды. За накрытым столом разливает вино рыцарь – он пошутил неудачно. Догорел Монсальват, опустел Эльсинор, холодны подмосковные дачи. Только клен поднимает веселый флажок, и мальчишка с лонгсвордом из лыжи, Громко крикнув «дракон», совершает прыжок… Ланселот улыбается – выше!
Сердце бури
Сердце бури – точка невозвращения. Бесполезно метаться, просить прощения, Петь, молиться, глядеться в чужие лица – Шторм пришёл и намерен длиться.
Нет пощады – утлый кораблик нА море. Зря дельфины рядом полночи плавали. Смыты шлюпки, шлюхи, вино столетнее, Ни души на палубе. Мы последние.
Все измерено, взвешено, перемечено – Книги, лиги, горы, мужчины, женщины. Все забыто – только глоток покоя и Небо в прорези облака голубое.