Курили, форсили, печатали в личку. Просили – люблю, возвращайся ко мне! Простите за точность – я помню табличку и контуры букв на щербатой стене.
…Граждане, при артобстреле эта сторона наиболее опасна…
Не
Ночами в доме пахнет снегом, Как будто мы едины с небом. Как будто нас несет на север. Мы зерна, ждущие посева. Мы буквы в книге состраданий. Мы окна незаметных зданий. Мы юнги брошенной «Авроры». На раз срываем разговоры, На два бежит из турки кофе, На три метель рисует профиль. А дальше тишь. Прохлада кожи, Дрова в камин, лучина в розжиг. Личина лишности, примета - Нас делят дни и километры. Нас режет трасса, ждут вокзалы, Мы как всегда недосказали. И в этой вечной недостаче Любой ответ хоть что-то значит.
Серое время
Серое время сглаживает углы. Старым бродягам квартиры всегда малы. Тесно в пространстве кухонь и кладовых, Душно без едкой гари степной травы. Дочка налепит звезды на потолок, Волку оставит сласти, чтобы не уволок, Спрячет в шкатулке карту страны Китай… - Папа, иди по свету - не улетай! Чайник споет про милый простой уют. В доме нет места для клотиков и кают, Даже вороньи гнезда запрещены. Мало ли кто смеется взахлеб с луны. Строем слоны на полке – мраморные бока. Африка где-то в дымке, горделива и далека. Серое время не знает за рюкзаки, Белит неспешно выбритые виски, Виски сует – покойся, сиди и пей, Самый желанный, самый крутой трофей… Серое небо осень не осенит, Где-то лазурь и кобальт, вокруг гранит. День обернется ночью, кровать тесна… Грянет из окон зимняя белизна! Облачный замок выстроит детвора. Стукнет в стекло синица. Пора? Пора.
Пустынное
Смеяться грешно и оплакивать некого. Мозоли мороза на сладких губах. Подруга прислала открытку из Негева - Жара неживая и неба распах. Сидят бедуины – чеканные идолы. Вплывают верблюды – почти корабли. Здесь белого снега ни разу не видели, Зато с Сатаной пересуды вели. Он редко бывает – лепешки с песчинками, И чай не горяч и вдова не вдова. Но можно померяться силой с мужчинами И бой проиграв на скале тосковать. Схлестнуться с Рене, закутить с тамплиерами И видеть – на дюне танцует Агарь, И горы вдали притворяются белыми, И красит пустыню закатный загар, И воздух тяжелый сгустился – хоть режь его. Внезапная тьма. Пусто-та. Пусто-ты. Пришел к роднику утомленный Иешуа Угрюмый Пилат проверяет посты. Развалины неба, слепого и гневного. Причалы кочевий, печальный исход… Подруга рисует открытку из Негева, Под локоть толкает нечаянный кот.
Адвент
Питер немец или голландец тощий, То моряк, то плотник, то зверь кровавый, То дурак, царевич весенней рощи. Корабли и люди его забавы. Кроет серым красных и чернокожих, Мощным «Хассельбладом» крадет моменты. В декабре готовит для всех прохожих Леденцы и звезды – дары адвента. В булочных рисует торты и пышки – Позабудь о горькой блокадной корке! Вниз с бомбоубежищ летят мальчишки На ледянках – лучше казенной горки. Капельки рябины взамен сережек. Колокол трамвая взамен часовни. Каждый день адвента да будет прожит – Яблочный, совиный, шальной и сонный. Примет бой Щелкунчик с картонной саблей, Треснет Кракатук, улыбнется мастер. Невский перечертит дорожкой санной, Тронет в путь лошадка соловой масти. Безобразник Пушкин в кофейне Вольфа Поскандалит с Дельвигом за идею. Нарисует Машу художник вольный, Вырастит садовница орхидею. Хватит всем – бродячим и домовитым, Неумелым, грубым, приезжим даже… Чудеса адвента плющом увиты. Ангел красит звезды над Эрмитажем.
Сказочная песенка
Ночь течет, причины прячет. Вянет розочка в петлице. Наугад и наудачу Ходят сказки по столице. Смотрят в мутные окошки, Залезают на балконы, Рассыпают счастья крошки Для нелепых и влюбленных. Тане – мячик, мишку, книжку. Ване – меч, коня и волка. Для Аленушки – братишка, Для Кощеюшки – иголка. Самоедам - самобранки. Сладкий сон больным и пьяным. Принц прискачет спозаранку, Рассмеется Несмеяна. В Ленинград вернется мама. В дневнике одни пятерки. Бабка едет на Багамы. Ведьма едет на метелке. Домик пряничный разломан Овцы целы, дети сыты. Рыбка все забрала кроме Неразбитого корыта. Сказки бродят сплошь и рядом. Сказкам нравится случаться. Жди – сегодня ненаглядным Принесут кусочек счастья.
Недорождественское
Мороки ноября – бешенство и бессилье. Кажется, что молчишь, словно тебя просили. Кажется, что ослеп, мир притворился серым. Кажется – нет вестей, сколько в сети ни серфи. В мире сплошной облом, смерти, война, погромы. Словно бы все тепло вытекло прочь из дома. Кофе опять горчит. Песня давно не греет. Нечего здесь лечить. Я не похож на Грэя. Я не умею шелк. Я не умею парус. Просто иду вперед, делаю и не парюсь. Это не чудеса – печка, костер, фонарик. Сказку не дописал – точкой нет сил финалить. В гости не подоспел – хватит с меня гостиниц. Хочется падать в снег, небом укрыться синим. Море зовет – пускай. Море оно о лете. Мне бы себя сейчас на перекрестке встретить. Молча собрать рюкзак, тронуться в путь как раньше. Грезить глаза в глаза. Петь – и ни слова фальши… Мороки ноября. Площади трех восстаний. Дети и воробьи верят, что снег растает. В кухне не гаснет свет. В кружке чудное зелье. Трудно уснуть, когда снятся чужие земли.