Пора
Что говорить, когда говорить нечего? Белый шум театральной сцены. Цена измены – три холостых гроша. Опускаешься на колени – прости, прощай. Вертишь глупые антраша. Пляшешь кошкой на обледенелой крыше. Рыщешь в сумерках – где душа? Вроде оставил в Петре или Тоскане. Схлынет тоска, море омоет камни. Море придет ко мне. Море тебя подхватит. Щедро заплатит золотом дураков. Листья плывут за маяки буйков К юному югу, к теплым рукам Гольфстрима. Мимо живых и бывших, легко, незримо. Лебеди правят балом не взяв рубашки, Глупая Эльза плачет в высокой башне, А потом берет молоток, стены к чертям круша. На, забери три площадных гроша! Верность не купишь, правду не обмануть. С пляжа смывает белый песок минут. Сердце стучит, невольно сбиваясь с ритма. Счастье проходит мимо, как пьяный гринго. Чары печали сносят на мель ветра. Стелется коврик лунного серебра. Я говорю - по радуге. Ты говоришь - пора.
Белый стих
Долгая ночь, середина зимы, и заходят Плеяды. Плачет рабыня в хлеву – господин не заметил. Жмутся друг к другу во тьме белорунные овцы. Бьется о скалы, смеясь, белопенное море. Стражник дрожит под плащом из некрашеной шерсти. Каменщик видит во сне пышный зад Афродиты. Кровельщик видит во сне «Клитемнестру» Эсхила - Как он выходит на белых высоких котурнах И от восторга на миг замолкают трибуны… Будит жена – время спешно искать повитуху. Мальчик рисует углем белых птиц на стене базилики. Утром сотрет – ни следа, ни пера не заметят. Дряхлый старик льнет к камину, надеясь согреться. Желтая кошка играет отброшенной лентой. Зреет рассвет, словно яблоко райского сада. Медлят войска – злая буря не лучший союзник. Реет орел над высокой стеной Херсонеса. Белый шиповник расцвел, одинокий на ветке.
Летать о лете
После долгого лета тяжело причащаться зимы, Ожидать холодов, провожая тумены тумана. Снегири нарушают рябинный узор хохломы, На холмы из ладоней луны высыпается манна. Просыпаются зимние звери – снежки, беляки, Скалят острые зубы, бесшумно шагают по насту. Если встретишь их на пустыре – говори, не беги, Посули им сосулек и розовой соли в ненастье. Закури – всякий снежный до смерти боится огня. …Скоро будет костер, чистый лист и скрипучие лыжи. Дышит паром проталина в крепких сосновых корнях, Тени мертвых монголов, ворча, подбираются ближе - Не забрать - посмотреть, кто нарушил таежный покой. Кто плевал на мороз, кто сидел на могиле ильхана, Кто сражаясь впотьмах с неуемной нездешней тоской, Разбудил, растревожил знакомым напевом варгана. Выйдет солнце на волю, очертит изгибчатый склон. До вершины полдня - обернуться б, успеть отогреться. Где-то там гомонит, манит хлебом и дымом село. Где-то там на столе позабыто ничейное сердце. Хороводы зимы кружат голову, студят слова. Страшно, страшно одним на тропе января оставаться. Но над пряничным домом маячит звезда Рождества Двум потерянным детям никогда не исполнится двадцать. На фарфор февраля выльет чай непутевый апрель Сквозь сугробы судьбы новый путь осторожно наметит. Пусть окончен маршрут и прощальный костер догорел, Глянь - снежинки в окне неумело летают о лете.
Семена Самайна
Сиды Самайна бронзу стирают с веток. Спальни готовят для выцветших мокрых жаб. Лето отпето, время лететь за ветром, Не отражаться в лужах, не удержать Легкое пламя сладкой любви июля - Снегу все ровно, скроет и обелит. Лисы Самайна смертных не обманули - Скрылись в сугробах… Мало ли что болит, Есть лишь одно лекарство – анестезия. Лед приложу, первый прозрачный лед. Совы Самайна тихо скользят в предзимье, Стрелы Самайна бьют по рябинам влет. Красные ягоды ссыпались в одночасье, Темные окна – некому жечь огни. Где мое счастье? Некуда постучаться. Тени Самайна просят меня: - Верни Сердце земле, Стань бестелесной, серой, Встань в хоровод и до утра кружи. Небо твое потухло и солнце село. Загодя делят яблоки Дана Ши, Это - твое. Помни – холмы открыты, Снег на поля и долы еще не лег… Я выхожу из круга. Сбиваю с ритма. И раздуваю тлеющий уголек.
Куриный бог
Безвременье – пора достать вязанье, Отставить прочь никчемные дела. Смотреть на мир спокойными глазами. Сложить на подоконнике крыла. Заброшенность спасается уютом. Шарлотка и цветаевский пирог, Печаль по-крымски – с медом и кунжутом, Печать дождя на слове «эпилог». Не-счастье неслучайное знакомо. У кошки, у собаки – не боли! Уходят тени тихо - прочь из дома, Туда, где катера и корабли. Где крепость осыпается щебенкой, Где лезет на холмы упрямый мак. Где солнце улыбается ребенком И ветру не зазорно обнимать Таких как мы – пустых, незагорелых, Пришедших к морю в поисках кита… Безвременье – отсюда до апреля, Снежинки, чепушинки, маята... Сухая мята, ракушки-рапаны, Куриный бог, пустившийся в бега. Надорванный билет до Зурбагана И место встреч – причал у маяка.