Но тем вечером была задержка из-за погоды. Он сказал мне, что не сможет вылететь до следующего утра.
Нейт смотрит на меня, его глаза широко открыты и неясны. Слова его сестры просто крутятся на повторе в моей голове.
Примерно во втором часу ночи, все, наконец, начинают расходиться по своим комнатам, уставшие после долгого вечера еды, смеха и веселья с друзьями. Несмотря на то, что я долгое время не знала большую часть семьи Райтов и не проводила какое-либо время со своими друзьями на свадебной вечеринке в течение какого-то времени, было что-то очень домашнее и знакомое в этом вечере, что придало его завершению горьковато-сладкий оттенок.
Я не особо устала, и, кажется, Нейт тоже все еще бодрствует. Я чувствую, что он просто ждет возможности остаться со мной наедине для того, чтобы объяснить всю историю с аэропортом, о которой проговорилась Джесса. Могу признаться, что хочу узнать причину этого, вероятно, настолько же сильно, насколько он горит желанием рассказать мне, что гораздо больше, чем следует.
Мы сказали Эми и Джеку, что возьмем обязанности по уборке на себя, чтобы они могли быть свободными на остаток ночи. Они сделали так много для этой свадьбы, что это кажется абсолютно правильным, и дает нам с Нейтом приятное нейтральное основание для того, чтобы все обсудить. Нейтральное основание — это хорошо; с Нейтом это наименее опасно. Нейт стоит по одну сторону длинного стола для пикника, а я — по другую. Мы оба держим огромные полиэтиленовые пакеты: один — для мусора, другой — для переработки отходов.
Нейт сбрасывает одноразовые тарелки с остатками еды в свой пакет, а я выливаю остатки вина в траву, перед тем как закинуть пластиковые стаканчики в пакет для последующей переработки. Стрекочут сверчки, и дует легкий ветерок. Он достаточно легкий, чтобы охлаждать нашу кожу, но недостаточно сильный, чтобы устроить беспорядок из того, что осталось на столе для пикника.
Мы оба молчим, и это молчание не совсем комфортное. Мне кажется, он ждет, когда я спрошу его, почему его сестра думает, что он пропустил свой рейс из Далласа, когда мне он сказал, что рейс был отложен до следующего утра. Кажется, ему, в какой-то степени, неловко из-за всего этого, и учитывая, что я всегда думаю о плохом, подозреваю, что это из-за того, что он принял меня за легкую мишень для секса в аэропорту и не совсем готов признаться в этом. Я имею в виду, что была легкой мишенью для секса в аэропорту; я сама искала этого, в конце концов. Но понимание этого разрушит прихоть флирта, магнетизм, который я испытывала, когда мы были вместе. Я хочу, чтобы он сказал мне правду, но в тоже время, не хочу ее знать.
— Нейт, — начинаю я. Его взгляд встречается с моим, будто бы он ждал всего лишь одного сигнала, чтобы признаться. Так он и поступает.
— Я солгал тебе той ночью, — говорит он, всматриваясь в мои глаза. — Мой рейс был отменен из-за шторма, но я зарегистрировался на еще один позднее этим же вечером. Я просто убивал время в баре; хотел застать конец игры. А затем вошла ты. — Он делает глубокий вдох и вздыхает, и в мире нет ничего, что могло бы заставить меня отвести взгляд. — Я был прикован к месту, Келли. Я не мог встать, не мог уйти. Мне нужно было продолжать разговаривать с тобой, я не могу этого объяснить. Это было... необходимо мне, как дыхание.
— Тогда почему ты солгал? — мой голос надламывается, когда выходят слова.
— Как ни странно, из-за того, что не хотел, чтобы ты подумала, будто я использовал тебя. Сейчас я понимаю, что это был не лучший план. Моя мама, она отслеживает мои рейсы, и я не хотел объяснять, почему...
— Почему ты пропустил свой рейс, чтобы заняться сексом с какой-то женщиной, которую встретил в баре? — Я пытаюсь звучать непринужденно, но терплю фиаско.
— Нет, — говорит он, сокращая расстояние между нами. Даже не осознавая этого, я сделала несколько шагов ему навстречу. Нейт роняет пакет, затем тянется к моей руке. Он держит только мои пальцы, слегка скользя подушечкой большого пальца по моим ногтям.
— Я не просил тебя покидать бар, чтобы заняться с тобой сексом. Я имею в виду, я хотел заняться с тобой сексом. Я хочу заняться с тобой сексом. — Он выпускает хриплый смешок, качая головой, и расстроенная улыбка создает тепло, расцветающее в моей груди.
То, как он спотыкается на словах и смотрит на наши переплетенные пальцы, когда продолжает, довольно мило. — Хотела ли бы ты просто разговаривать той ночью? Я бы сидел там и разговаривал до тех пор, пока не взошло бы солнце. Если бы пришлось, я пропустил бы и десять рейсов.
Он сжимает мою руку, глядя на меня, и нежный свет фонарей заставляет его идеальное лицо выглядеть практически божественным. Дыхание застревает прямо у меня в горле. Я хочу спросить его почему, почему он так сильно хотел поговорить со мной. Мной, девушкой, которую оставил отец, и парень которой обратился за утешением к другой женщине. Девушкой, которая никогда не была хороша настолько, чтобы заставить людей хотеть остаться. Но каким-то образом, он захотел.