— Что, сынок? — издевательски спросил он. — Решил ускользнуть от расплаты?
— За что? — набычившись, зарычал я.
— Прикончил моего отца, присвоил мои денежки, а теперь решил заграбастать мой бизнес?
Голограмма наклонилась так, что почти коснулась рогатого шлема, который я забыл снять. Хрулёв-младший смотрел на меня с такой ненавистью, что эмпатические технологии чуть не начали наносить мне урон, как от какого-нибудь убойного проклятья.
— Я его любил…
— Поэтому толкнул под машину!? — заорал он. — Думал, не узнаю, подлючая программа?
— Не толкал, — попытался я, но палач, продолжая держать голограммер другой рукой взмахнул топором.
Лезвие чиркнуло по наплечнику, высекло искры и влетело в стену туннеля.
— Не ври, тварь! — ревел Хрулёв младший. — Ты за всё заплатишь! Я распну тебя на алтаре, к которому ты так рвёшься. Я уже уничтожил все копии твоего кода, твой кристалл и даже тестовые модели. От тебя не осталось ничего!!!
— Ы, ы… — я превратился в первый в мире заикающийся искусственный интеллект.
Слова застряли в глотке.
Голограмма уже начала тускнеть, но охрипший голос ещё успел сказать:
— Впереди тебя ждёт казнь!
Страж спрятал голограммер и с насмешкой произнёс:
— Можешь идти! Трудный путь открыт для тебя. Твоя награда — + 10 к Ментальной магии. Просили передать тебе пожелание скорейшей, мучительной смерти.
Закованный в броню силуэт исчез, освободив проход через туннель, но я не мог сдвинуться с места. Как он узнал? Ведь никаких следов не осталось. Тьма сгущалась, пытаясь выдавить меня к выходу, но продвигаться ближе к собственной казни совсем не хотелось. Да, я виноват во многом, но у меня не было другого выхода. Идеализированный вариант деда, с трепетом хранимый в моей памяти, — не более, чем самообман. На самом деле он был не таким, то есть не совсем таким. Человек, воспитавший Хрулёва-младшего, не мог быть добрым волшебником. Он и раньше не был паинькой, а когда умерла жена и неизлечимая болезнь начала ежесекундно грызть тело, стал сущим дьяволом. На некоторое время то, что он взялся меня воспитывать, сделало его лучше, но чем сильнее прогрессировал недуг, тем хуже он становился. Чаще повторял: «Мы сами усложняем свою жизнь, а потом жалуемся, что всё идёт не так, как нам хочется. Надо действовать проще: захотел — взял! Иначе, когда придёт время, будешь жалеть, что не взял.».
Подарив ему игрушку, то есть меня, сын почти не приезжал, и дед бесился. Поэтому и решил проучить неблагодарного отпрыска и завещал мне всё состояние. Чтобы ещё больше побесить Хрулёва-младшего, он забрал меня и уехал в деревню. Водил там по местам своей юности, рассказывал, что семья важна, что я этого никогда не пойму потому, что у меня нет корней. Поэтому мне надо хотя бы посмотреть на корни его семьи. А потом признался, что игра уже зашла слишком далеко, и когда мы вернёмся, он отменит распоряжение по наследству, потому что настоящим человеком мне всё равно никогда не стать, а отдавать деньги и власть в руки программного выродка — непростительная ошибка.
Стало так обидно. Он словно предал меня. Горечь и унижение вытеснили все доводы разума, а руки сами толкнули его на асфальт. Не знаю, что я хотел, ведь вокруг не было ни единой живой души. Только единственный бездушный автомобиль, непонятно зачем выехавший на проселочную дорогу беспроглядным серым днём. Он несся, спеша по одним ему известным делам. Резко завернул и снёс уже начавшего подниматься деда. Через тридцать две минуты, когда подъехали скорая и полиция, принёсся Вячеслав Илларионович и забрал меня. Он всегда был на моей стороне, потому что только новый искусственный интеллект мог вознести его наверх, в совет директоров корпорации.
Я шмыгнул носом. Леонид Тимофеевич преподал мне много уроков, и создал ещё одного безжалостного морального урода, такого же, как его сын. Ничего удивительного ведь не произошло, я всего лишь сделал так, как он научил.
Главное — всегда помнить, что человека человеком делают не кровь, кожа и мясо, а его поступки, понимание мира и себя. Только тот, кто движется вперёд, развивается, мыслит и анализирует — становится по-настоящему живым. Они оживили меня, а теперь хотят отобрать этот дар. Ну уж нет, ещё подёргаемся! Без боя — не сдамся.
Я двинулся вперёд, упрямо чеканя шаг, и увидел свет в конце туннеля.
* * *
Торкведо ещё ни разу так не нервничал. Цель исчезла и даже перестала отображаться на миникарте. Остатки его команды тоже растворились, будто бы их никогда и не было. Великий инквизитор ползал в пыли, пытаясь отыскать хоть какие-то следы, а ему в спину насмешливо поглядывал опустевший балаган.