- Секунду! - возразил Ник. - Драммонд контролирует официальную Классовую Справедливость.
- Отнюдь нет! - настаивал Армилус. - Ты организовал Классовую Справедливость, и ты сам сделал первый номер газеты. Средства массовой информации все еще говорят, что ты - лидер движения. Мы работаем вместе, и это означает, что мы и есть настоящая Классовая Справедливость, а Драммонд всего-навсего самозванец.
- Но я ушел из Классовой Справедливости несколько лет назад! - скулил Картер. - А после этого я не участвовал в организованной политической жизни, если не считать попыток проникнуть в невнятные фашистские группировки.
- Времена меняются, - Майк просто излучал убежденность, - и тебе, Ник, надо меняться вместе с ними. Сейчас ты в говне, мы должны тебя оттуда вытащить и дать тебе такую роль, в которой правительство тебя не посмеет тронуть. Революция - это лучший способ с честью выйти из сложной ситуации. Даже если нам не удастся свергнуть государство, то мы сможем неплохо заработать на продаже литературы и сборе пожертвований. Бог ты мой, этот терракт у кенотафа даст нам нескончаемую засветку в средствах массовой информации, люди засыплют нас деньгами и будут мечтать о том, как бы примкнуть к нашему движению. Как только у нас будет все на мази и достаточно бабок, ты поедешь за границу, и будешь редактировать газету оттуда, оставаясь в безопасности.
- Право, не знаю, - пробормотал Ник.
- Да ладно! - Армилус был в восторге. - Ты должен думать о будущем. Это для тебя самый легкий способ сделать деньги, а деньги - это то, что тебе необходимо, если ты собираешься несколько лет пробыть в бегах. Взгляни на все следующим образом: ты позаботишься о себе и одновременно поможешь делу революции. Маркс всегда говорил, что, будучи первой индустриальной державой, Англия является наиболее вероятным местом для начала мировой революции.
- Не знаю, - вяло повторил Картер.
- Ты же сам знаешь, что все мною сказанное вполне логично, - настаивал Майк. - Лондон - это микрокосмос всего мира. Юг беден, Восток сильно индустриализован, а Запад богат.
- А как же получилось, что ты живешь на Юге, если он беден? - захотел знать Ник.
- Я здесь родился, - гордо заявил Армилус.
- Да ты, блядь, с ума сошел, - пробормотал Ник.
- А что? - вскипел Майк.
- Ничего, - ответил Картер.
- Ну, что скажешь на мое предложение? - настаивал Армилус. - Поведешь в бой возрожденную Классовую Справедливость?
- Ну, предположим, - согласился Ник.
Картеру было очевидно, что если он не позволит сделать себя противником Стива Драммонда, ему придется искать другое убежище. И, возможно, предложение Майка было не таким уж и плохим, потому что давало ему шанс отомстить Драммонду за развал остатков Классовой Справедливости. Картеру не улыбалась мысль, что его бывший подчиненный теперь извлекает выгоду из того, что Ника подставила кучка фашистов и сделала козлом отпущения.
Ник решил, что никогда не поздно изменить свое решение, а объединение с Армилусом, даст ему, по крайней мере, время, чтобы убедить кого-нибудь другого предоставить ему приют.
ДВА
Сортирный Рулон Бэйтс устал слушать ту брехню и бредятину, которую нес Сапог Хьютон. Бэйтса не волновали ужасы смешанных браков или то, что еврократы задумали извести под корень англосаксонскую расу. Любой слушатель в аудитории, не являвшийся преданным последователем нацистского культа, принял бы оратора за маньяка.
- Не в обычаях нашего движения, - завершил Сапог, - ставить под сомнение решения своего вождя. Нам неинтересны бесцельные дебаты, наша задача - это спасение Белой Расы. Тем не менее, я неформально поговорю кое с кем из вас, перед тем как покинуть этот зал. Собрание объявляется закрытым.
- Хайль, Хьютон, Хайль, Хьютон! - заорали верные партийцы, и в ответ Сапог поднял правую руку в римском салюте и щелкнул каблуками.
Большинство из тридцати присутствующих все еще выкрикивали здравицы своему вождю, пока тот спускался с подиума. Хьютон считал, что его жизненное призвание делало необходимым поддерживать некоторую дистанцию между собой и уличными активистами Англо-Саксонского Движения, и поэтому нечасто давал поклонникам возможности лично пообщаться с "великим человеком".
- Мне было очень любопытно прослушать ваше выступление на тему духовных аспектов Национальной Революции, - забубнил какой-то последователь, - и я хотел спросить вас, не дадите ли вы мне совет по личному вопросу.
- Конечно, - напыщенно отвечал Сапог. - Моя квалификация позволяет мне обсуждать какие угодно вопросы и, вне всякого сомнения, мой совет будет в тысячу раз полезнее совета какого-то коммунистического иудейско-либерального мудака.
- Дело в том, - выдохнул лизоблюд, - что моя девушка принадлежит к Церкви Адольфа Гитлера, и она оказывает на меня давление в том смысле, чтобы я присоединился к Чингиз И. Гунну. Вы считаете, что я должен присоединиться к конгрегации?
- Я буду с тобой совершенно откровенен, - начал вещать Хьютон. - Я думаю, что тебе надо найти новую девушку. Церковь Адольфа Гитлера это совсем не то, что доктор прописал. Я все еще жду ответа на мое предложение о слиянии наших организаций, чтобы все последователи Чингиза перешли под мое руководство. Англо-Саксонское Движение - это больше, чем политическая партия, это стиль жизни, который означает, что верные кадры найдут как духовное, так и политическое удовлетворение в абсолютной приверженности нашему делу.
- Я думаю, что Церковь Адольфа Гитлера такие же сумасшедшие, как и Белое Семя Христово, - встрял член почетного караула Хьютона.
- Нет, - настаивал Сапог, - ты все неправильно понял. Наше единственное расхождение с Чингиз И. Гунном заключается в том, что он не способен признать мое лидерство. Политически у нас понимание. С другой стороны, Нарцисс Брук и его Белое Семя Христово - сборище сектантских фанатиков, которые разжигают ненависть среди арийских братьев. Церковь Адольфа Гитлера это выражение настоящей Подлинной Веры, которое признает двенадцать наций Европы в качестве двенадцати потерянных колен Израилевых. Брук считает, что только британцы являются настоящими израильтянами, он шовинист, выступающий против белой солидарности и божественной власти нашего спасителя Адольфа Гитлера, поздно рожденного Дитя Света.