Привлеченные шумом и требованиями снижения цен, к демонстрантам присоединились легионы покупателей. Группа пенсионеров встала в конце колоны, чем приблизила ее численность к четырехзначной отметке. Вместо того чтобы вызывать в уме май '68-го или даже 1848-й год, демонстранты, скорее, напоминали толпу во время банковских праздников, когда люди расслабляются в каком-нибудь грязном городке на южном побережье.
- Верните шиллинги и соверены! - орали пенсионеры. - Долой десятичную валюту!
- Верните высшую меру наказания, давайте отрубим голову всем членам парламента! - отвечали активисты, возглавляющие марш.
Довольно быстро все вернулись к изначальному лозунгу: "Что мы хотим? Старую цену! Когда? Сейчас! Десять пенсов за банку бобов! Десять пенсов за банку чищенных, сочных томатов! И лук по пенсу за фунт!"
Неоднократно было замечено, что в ходе революции обращение к прошлому может явиться катализатором новой борьбы. Ссылки на исторические прецеденты не призывают нас просто пародировать прошлое, они возвеличивают в нашем воображении текущие задачи. Демонстранты за Старую Цену не бежали от настоящего, они решали современную проблему, одновременно воскрешая революционный дух прошлого. Это и были те силы, которые Союз Нигилистов привел в действие. Изначальная идея сводилась к тому, чтобы дойти до Хэкней Даунс и провести там митинг, но вместо этого развязка оказалась куда более радикальной.
Проходя мимо городской ратуши в Хэкней, некоторое количество демонстрантов откололось, чтобы атаковать этот символ муниципального подавления. Массы взяли инициативу на себя и дабы не отставать от своих собственных последователей, лидерам не оставалось ничего другого, как атаковать полицейский эскорт. БАМ! Кулаки и ботинки нигилистов били полицейские тела. ТРАХ! Несколько говнюков, пошатываясь, попятились назад, выплевывая струйки крови и иногда кусочек выбитого зуба. БАБАХ! Полицейских забили до потери сознания. В то время, когда его товарищей втаптывали в землю, постовой Филипп Диксон, встав на колени, стал просить пощады.
- Ребята, будьте умницами, не бейте меня, - ныл Диксон. - Я сделаю все, что вы хотите, можете меня иметь в зад или в рот. Я у всех хуй отсосу!
- Ладно, клоун, - сказал Майк Армилус и оголил свой амурный мускул. Подавись-ка вот этим!
- Слушаюсь, босс, - захныкал Филипп.
- Подожди секунду, хуесос, - сказал Майк, когда Диксон сомкнул губы вокруг его члена, - ты уверен, что все, чем мы сейчас здесь будем заниматься, идеологически правильно?
- Что ты имеешь в виду? - удивленно переспросил Диксон.
- Ты на сто процентов уверен в том, что ты согласился сделать мне минет без принуждения? - допрашивал Армилус. - Ты уверен, что ты в своем уме, что на тебя не оказывается никакого давления, что ты решил добровольно заняться со мной оральным сексом?
- Конечно, во всем есть элемент давления, - с возмущением ответил постовой, - если я не отсосу, то меня здесь в отбивную котлету превратят!
- Тогда, - откровенно признал Майк, - я не могу себе этого позволить. Я считаю приемлемой любую форму сексуальной активности между обоюдно согласными партнерами, но меня оскорбляет, когда кого-то принуждают делать то, чего он делать не хочет.
Майк вынул молоток из-под своей куртки и нанес им удар по голове легавого. Полицейский сдулся, как проткнутые иголкой легкие, а потом его обработали сапогами - ПО СЕРЬЕЗКЕ!
Сортирный Рулон Бэйтс не мог поверить в то, что происходило вокруг. Сначала избили полицейских, а сейчас разбивают сотни магазинных витрин. Демонстрация Старая Цена превратилась в погром: повсюду боевики набирали себе потребительские товары и поджигали мусорные урны!
- Дай я у тебя отсосу, - умолял Майка подбежавший к нему студент последнего курса художественной школы.
- Давай скорее, - скомандовал его Майк. - Засунь его к себе поглубже в горло, пока он не встал.
Студент художественной школы сделал так, как ему велели. Он тянул Майка за яйца и думал о том, не поперхнется ли он, когда генетический насос начнет разбухать внутри него. Стоя на коленях и отсасывая во время бунта, мальчик чувствовал себя великаном. И своим внутренним взором представлял себе, как работает над серией картин о лучших днях Восстания в Хэкней.
Сортирный Рулон Бэйтс забрел в журнальный киоск и угостился бутылкой лимонада на глюкозе. Банда подростков выстроилась в цепь и, набивая конфеты в огромные сумки, передавала их толпе детей, собравшихся на тротуаре снаружи.
- Мне конец, мне конец, - беспомощно бормотал стоящий рядом хозяин заведения.
- Если исходить из цены, которую ты берешь за батончик "Марс", то тебя следовало бы пристрелить, - лаконично ответил один из юнцов. - Поэтому заткнись, иначе мы тебя прикончим!
Студент художественной школы увеличил обороты и был вознагражден струей влажной генетики, так как сперма Майка Армилуса обильно излилась ему в рот. Парень все проглотил. Майк вынул изо рта мальчика свой хуй, который был все еще твердым.
- О, вот это здорово! - выдохнул студент. - Я хочу еще! Я хочу еще! Ты можешь нассать мне в рот? Я хочу напиться твоим пи-пи!
Армилус согласился. Он опять засунул свой хуй парню в рот, и уже через несколько секунд моча заструилась из отверстия. Студент пил золотую влагу большими глотками, но не поспевал за скоростью, с которой поток мочи вырывался из хуя Майка. Моча пенилась на губах студента и стекала по подбородку. Майк вынул член из пасти юнца: ведь он был уважающий себя нигилист и не хотел никаких желтых пятен на своих "стрелках". Затем Армилус направил свою струю на лицо хуесоса, и парень умудрился поймать ртом большую часть золотого дождя.
Горело несколько машин, дым клубами валил из разграбленных магазинов, а погромщики двигались к новым целям. Это был хороший день для грабежа, поджога и других форм бессмысленного разрушения. Цель демонстрации совершенно забылась в прекрасной оргии насилия! Требование уменьшить цены сослужило свою службу, дав искру, которая зажгла гнев неимущих. И сейчас, когда он вырвался на свободу, погромщики хотели гораздо большего, чем просто кусок буржуазного пирога, они требовали себе всю блядскую пекарню!