— Гидрология сейчас — не обрадуешься. Глубина прослушивается насквозь, — невозмутимо сказал старпом, убежденный, как всегда, в непогрешимости своих доводов. — Надводный корабль может обнаружить нас куда раньше. Вот попробуй дать залп, чтоб не промазать.
— Это уж как повезет, — вмешался Аркадий, решив, что настал удобный момент потихоньку сгладить свою провинность.
Старпом поморщился, точно услыхал какую-то глупость.
— Между прочим, лейтенант, это не лотерея. Другой раз вам так не повезет…
Аркадий умолк. Викинг оказался более злопамятным, чем он предполагал.
— Кстати, Заваров, что у вас делается по левому борту?
— Вертолет! Слева, курсовой двадцать! — опередив Аркадия, доложил вахтенный сигнальщик.
— Вот видите, это же раньше надо замечать, — с сожалением сказал старпом и махнул рукой, как бы добавив: «Что с него взять? Одно слово — поэт…»
Командир потер ладонью широкий, гладко выбритый подбородок, что-то соображая, потом сказал:
— Вахтенный офицер, в воздухе вертолет «противника». Действуйте за меня!
Аркадий вскочил со своего места, крикнул зло и решительно, как если бы ему представился случай отыграться на старпоме:
— Стоп дизеля! Все вниз! Срочное погружение!
И сразу же в центральном отсеке прерывисто закрякал своим простуженным басом корабельный ревун.
Перед тем как спуститься в рубочный люк, старпом по-мефистофельски улыбнулся и оглушительно хлопнул в ладони, выстреливая окурок из мундштука за борт, а потом в мгновение исчез с мостика, будто провалился в преисподнюю. Аркадий последним юркнул в шахту рубочного люка. Ухватившись за маховик, он повис на нем всем телом, яростно разворачивая кремальеру и наглухо задраивая вход в лодку. Хлопнули клапаны вентиляции, лодка дала дифферент на нос, и было слышно, как над самой головой, глухо вздохнув, сомкнулось море.
Странное ощущение испытывал Заваров во время погружения лодки. Становилось немного жутко и весело, как бывало в детстве, когда он на спор с мальчишками прыгал с крыши сарая в кучу песка. В первые минуты казалось, что глубина давит не на корпус лодки, а на него самого. Аркадий не боялся этой глубинной силы, он хорошо чувствовал и понимал ее.
— Отменно справился. Как думаешь, Георгий Петрович? — сказал командир, кивая на Заварова, когда тот спустился по трапу в центральный отсек.
Старпом пожал плечами, словно возразив: «Если бы уж погрузиться он не сумел, тогда что еще с него спрашивать…»
Сняв пилотку, Лука Фомич причесал свои жидкие белесые волосы и повернулся к Аркадию.
— А теперь мы вот как сделаем: считай, Аркадий Кузьмич, ни меня, ни старпома здесь нет. Выбыли из строя. Но ты должен выполнить боевой приказ — прийти в заданный квадрат и «пустить ко дну» надводный корабль-цель.
— Как это?.. — растерялся Аркадий, не поняв, шутит командир или же говорит всерьез.
— А вот как знаешь! — Лука Фомич махнул своей широкой, с короткими толстыми пальцами рукой, отрезав все возражения.
Старпом недоумевающе усмехнулся.
Командир нахмурился.
Тогда Георгий Петрович отозвал Мезгина в сторонку и тихо, чтобы не услыхал Аркадий, стал говорить:
— Не понимаю, Лука Фомич, ведь задача серьезная. Сорвем атаку — вся часть из-за нас пострадает.
— Отвечать за все буду я, Георгий Петрович.
— Я не уверен, что Заваров со всем этим делом справится как надо.
— Отчего ж? Аркадий Кузьмич очень даже лихо орудует в кабинете торпедной стрельбы. И на полигоне он дважды самостоятельно выходил в атаку, стрелял воздушным пузырем. А почему бы не попробовать его, как говорится, в деле? И потом, всегда можно вмешаться и поправить. Мы ведь рядом с ним будем.
— Но чего ради рисковать?
— А сам сообрази. — Командир подмигнул старпому и вышел в носовой отсек.
Старпом что-то недовольно пробормотал, неприязненно глянул на Заварова и направился в противоположную сторону, в корму лодки. У лаза в соседний отсек он споткнулся о какую-то жестянку, лежавшую не на своем месте, и отчитал трюмного, не повышая голоса, с пристрастием и вдохновенно, как это умел делать, когда бывал не в духе.
«Теперь жизни даст…» — подумал Аркадий, не завидуя тому, кто сейчас в кормовом отсеке подвернется Викингу под горячую руку.
Аркадий не сомневался, что сумеет привести лодку в заданный квадрат: экипаж на боевых постах отработан, механизмы в исправности. Иное дело — самостоятельно атаковать цель практической торпедой. Здесь все, как в бою: никаких условностей.