— А все-таки самым отчаянным подводником был Вовка Грушин. Помните, как об этом написано у Юрия Сотника?..
— Заткнись, салага, — прервал его Протопопов, — тоже мне, нашел детский авторитет.
Канаков ничуть не обиделся.
— Нет, почему же? Характер — мечта!
Стофка нервно хохотнул, оскалив из-под усов ровные белые зубы.
— …Как у нашего старшины. — И повел глазами в сторону Полувалова.
— Протопопов… — еле выговорил от нахлынувшей ярости Виктор, медленно поднимаясь. Он уже и сам не знал, что его сдерживало.
Стофка отшатнулся. Уткнувшись лицом в подушку, замер.
Канаков тронул Стофку за плечо. Не поворачивая головы, тот грубо оттолкнул Мишкину руку. Канаков виновато улыбнулся. Он вопросительно глядел на старшину, ожидая какого-нибудь приказания.
«Надо же что-то делать», — соображал Виктор и никак не находил те слова, которые обязан был произнести.
— Отдыхайте, Канаков, — сказал наконец, так ничего и не придумав.
Из-за мелкой стычки Протопопова со старшиной Михаил расстроился. На душе стало тоскливо и противно. Так случалось с ним, когда беспричинно начинали вздорить меж собой близкие ему люди. Но все трое они теперь были накрепко связаны одной судьбой, и поэтому Канакову совсем не хотелось разбираться, кто виноват. Он недоумевал, почему случайно сказанное слово могло вызвать такой раздор. «Ах, дубина, — проклинал себя Михаил, — ищешь философскую подоплеку, а не можешь сказать простых дельных слов, чтобы все мы поняли друг друга. Что делить? Всего нам теперь достанется поровну — даже воздуха, которым дышим. Стоит лишь благополучно выбраться из этой передряги — и все будет хорошо…» На сердце у него отлегло. Михаил почти с нежностью поглядел на товарищей, собираясь высказаться, и… засомневался, что его поймут. Стефан по-прежнему лежал ничком, уткнувшись растрепанной головой в подушку. Полувалов, будто одеревенев, глядел прямо перед собой в подволок. Михаил представил, о чем они сейчас могли думать, и ему стыдно стало за свой ребяческий порыв.
Вдруг лодка стала резко уваливать на борт. Уровень воды качнулся, и с затопленных нижних коек всплыли, словно белые айсберги, подушки. Через толщу воды проник нарастающий гул винтов надводного корабля. Ребята, как по команде, тотчас приподнялись с коек, напряженно прислушиваясь.
Прошло несколько минут, и лодка снова изменила курс. Виктор уже не сомневался, что командир маневрировал, опасаясь случайного столкновения.
— Боевая тревога! — как и положено в таких случаях, рявкнул старшина и первым спрыгнул вниз. Раздвигая грудью воду, он зашагал в корму. За ним с шумом двинулись ребята. В полутьме кто-то из них споткнулся, вероятно окунувшись с головой.
Стефан за спиной у Виктора выругался. Канаков отчаянно закашлял, отплевываясь и что-то бормоча в свое оправдание.
— Проверить механизмы, — распорядился Виктор. — И побыстрей поворачивайтесь!
Стефан копошился между торпедными аппаратами.
— Темно… так и лоб можно расшибить, — сказал он не от злости или раздражения, а чтобы не молчать.
— Миша, — Виктор тронул Канакова за мокрое плечо, — справа от тебя должен быть водолазный фонарь, нащупай его.
— Правильно, Мишель, — тут же нашелся Протопопов. — Знаешь, как в потемках подружек щупают?
— Может, хватит, Стефан? — спросил Полувалов не строго, но внушительно. — Теперь не до этого.
— Да я понимаю, — согласился Стефан.
Загорелся фонарь. В корме немного посветлело. Виктор увидал взъерошенную Стофкину голову. Напряженно сморщившись, тот по горло сидел в воде, пытаясь дотянуться рукой до какого-то механизма.
— У меня все в порядке, старшина, — доложил он, поднимаясь. — Левый без повреждений.
Канаков все еще возился у своего аппарата, не подавая голоса.
— Ой, погибель моя, — рассердился на него Протопопов, — дай сделаю…
Когда аппараты были проверены, ребята в молчаливом ожидании застыли каждый на своем месте. Старшина снял трубку телефона, по привычке продул ее и стал ждать… Ребята догадывались, что их товарищи во всех отсеках так же замерли на боевых постах, готовые в любое мгновение исполнить приказ командира лодки. Они продержатся и час, и два, стоя в залитом водой отсеке. Люди верят ему, пока верит он сам.
Так же неожиданно, как и появился, надводный корабль исчез: ушел своим курсом или командир оставил его за кормой. Полувалов на всякий случай выждал еще полчаса и дал отбой.
Ребята облегченно вздохнули. Втроем они двинулись в освещенную часть отсека.
— Не пора ли нам, старшина, пожевать чего-нибудь, — напомнил Протопопов, — а то у меня желудок к позвоночнику прилип. Как бы не отощать.