Тем не менее засыпал почти мгновенно, а утром вскакивал свежим и бодрым, с ощущением удовлетворенности собой — тем, как он теперь жил, что делал и на что надеялся. Все реже сожалел Захар о прерванной научной карьере, о потере прежних связей, об упущенных возможностях. Он даже сравнивал себя с неким путником, который на развилке двух дорог некогда выбрал ложное направление, однако нашел в себе силы вернуться назад и пойти другой, единственно правильной дорогой.
Инженерный авторитет Ледорубова утвердился в бригаде после того, как в совхозе безотказно заработал изготовленный по его чертежам и расчетам новый кормораздатчик. Но этим дело не ограничилось. Начав проектировать, Захар уже не мог остановиться. И прежде он нередко думал о том, чтобы заняться более серьезной работой. А не попытаться ли усовершенствовать тот самый злосчастный блок РК-6, который он, Захар Ледорубов, угробил на заводских испытаниях?.. Захар гнал от себя эту навязчивую мысль, казавшуюся в его теперешних условиях абсурдной. Она же все чаще приходила к нему.
«Но работа навалится адова, — защищался Ледорубов перед самим собой. — Смогу ли я потянуть этот воз?..»
«Э, брось, Захарище, — тут же находилось оправдание, — ведь не боги горшки обжигают. Берись за дело, пока замысел не улетучился из памяти».
«Позволь, но почему такая уверенность? Над этим блоком сейчас мозгует целое специальное конструкторское бюро, масса людей… Это же многочисленные испытания, усовершенствования, изменения, доводки».
«И что же?.. Правильное решение сначала приходит к одному человеку, а потом уже оно захватывает умы других людей. Ведь у тебя как раз и появилась оригинальная идея новой схемы. Это благодатное прозрение. Не так ли?..»
Несколько дней Захар места себе не находил, был злым, раздражительным. А тут еще замполит Неткачев подлил масла в огонь…
Тот вечер выдался хмурым, слякотным. Нескончаемо валил мокрый снег. Над заливом набрякли низкие тучи, а с моря подступала непроглядная серая мгла. Загустевшая вода отяжелела. Холодные скандинавские норд-весты раскачали ее, с яростью обрушивая на волноломы. Казалось, все на свете пропиталось влагой и покрылось плесенью.
По распоряжению Ледорубова трюмные «раскочегарили» отопительный котел на полную мощь. Свежий пар хлестко потрескивал и ворчал в корабельных грелках. В каютах и кубриках было тепло и уютно. Ледорубову в поздний час не хотелось идти домой. Вспомнил, что печка у него давно не топлена и дров загодя наколоть не удосужился. Удобнее было бы заночевать в каюте. Стоя у иллюминатора, он глядел, как за бортом беснуется и плещет вода. Невеселые мысли бродили у него в голове.
В дверь постучали. Вошел замполит старший лейтенант Неткачев — как всегда, с улыбочкой на тонких губах, предупредительный и деликатный.
— В одиночестве, Захар Никитич? — осведомился таинственным голосом, словно боясь, что кто-то может подслушать его сокровенные мысли.
— Входите, Василий Харитонович, — отвечал Захар, жестом приглашая Неткачева сесть на диван.
— Я, знаете, ли, все никак не могу привыкнуть к здешнему климату. — Замполит уселся и перекинул ногу на ногу.
— Разве на Севере было теплее? — полюбопытствовал Захар, в душе довольный тем, что можно перед сном попросту с кем-то поболтать.
— Не в том дело, — тотчас оживился Неткачев. — Север — это бодрый мороз, это первозданной чистоты снег, это простор. А вы когда-нибудь видели знаменитые северные сполохи?
— Не приходилось. Но хотел бы полюбоваться ими.
— А какая там богатая охота! — продолжал замполит, все больше вдохновляясь. — Однажды мне посчастливилось голубого песца подстрелить. Жена из него чудесный воротник сделала. А здесь, — Неткачев изобразил на лице кислую мину, — целишься в зайца, а попадаешь, извиняюсь, в домашнюю кошку. Был со мной, представьте, презабавный случай… — И замполит принялся рассказывать одну из своих нескончаемых охотничьих историй.
— Боцман у нас тоже этим увлекается, — вспомнил Захар. — Уже который раз приглашает меня вместе поохотиться. Да вот некогда — все дела.
— Напрасно, Захар Никитич, — убежденно сказал замполит. — Я бы не упустил возможности с ружьишком побродить. Соглашайтесь. Честное слово — не пожалеете. Настоящего охотника не столько добыча интересует, сколько сам процесс охоты, общение с природой. Здесь надо почувствовать в себе поэта…