«Буду одна, все время одна…» — упрямо твердила себе Ирина и все-таки не могла избавиться от Захара Ледорубова, как от тяжкого наваждения. Как ни внушала она себе совсем забыть этого человека, он по-прежнему таился где-то в глубине сердца.
Вечером читальный зал понемногу начал заполняться. Матросы сидели за столиками, толпились у стойки, за которой девушки выдавали книги. Слышался сдержанный говор, осторожные шаги по скрипучему паркету, легкий шелест переворачиваемых страниц. Так продолжалось до тех пор, пока из актового зала не донеслись звуки оркестра. За какие-то минуты читальный зал опустел, и лишь два моряка упорно продолжали шелестеть газетами, нетерпеливо поглядывая на Свету.
Девушка подчеркнуто не замечала своих поклонников и делала вид, что занята просмотром регистрационных карточек.
— Не мучайся, ступай, — разрешила Ирина, поймав умоляющий взгляд Светланы.
— Ой, спаси-ибо! — пропела девушка. Она тотчас же выпорхнула из-за стойки и в сопровождении своих «рыцарей» скрылась за дверью.
— И ты можешь идти, Любочка, — сказала Ирина, — мы с Катей управимся вдвоем.
— Иди, иди, — подтолкнула Катя свою подругу. — И будь посмелее, если хочешь выйти замуж…
Люба покраснела и покорно встала из-за стола. Проводив ее взглядом, Ирина и Катя понимающе переглянулись.
— Вот отчего так получается? — рассуждала Катя. — Каждая женщина мечтает о семье, о большом счастье и сколько из-за этого вынуждена страдать: возьмут ее замуж или нет…
— Но почему ты решила, что Люба несчастна?
— Да уж знаю. Опять весь вечер простоит в сторонке и никто не приметит ее. А Светка будет нарасхват.
— И все-таки неизвестно, кому из них в жизни повезет больше. Успех на танцах ни о чем не говорит. Это еще далеко не настоящее счастье. — Ирина оперлась подбородком о ладонь. — По-моему, счастье обязательно находит человека, хотя бы раз в жизни. Важно не проглядеть его. И ничего, если оно коротко. Потом в утешение останется хоть память. И это тоже счастье…
Катя подошла к Ирине и обхватила ее пухлыми руками. Зашептала горячо и торопливо, точно боясь, что их могут подслушать:
— Ирина Петровна, голубушка вы ненаглядная! Да посмотрите в зеркало на себя: вы же красавица. И не говорите, бога ради, как старуха старая. И у вас все еще впереди…
— Спасибо, милая, — только и могла вымолвить Ирина, чувствуя, как благодатные, обильные слезы подступают к самому горлу теплой волной.
Обнявшись, они сидели рядом и плакали, не стесняясь минутной слабости, как это умеют делать искренне любящие друг друга, добрые женщины. А потом вытерли слезы, успокоились и долго говорили о своих, бабьих, делах.
14
С началом школьных занятий Кирюшка перестал ходить на берег моря. То ли его не отпускала Ирина, то ли ему задавали много уроков. Захар скучал без Кирюшки. Часто поглядывал на прибрежный валун, надеясь опять увидеть на нем знакомую маленькую фигурку.
Как-то вечером Кирюшка вновь появился у проходной. С ним был худенький мальчик, видимо, новый школьный приятель.
Ледорубов не замедлил распорядиться, чтобы ребят пропустили на корабль.
— А это Димка Голанд, — назвал Кирюшка своего друга, — мы за одной партой сидим.
— Очень приятно, — говорил Захар, пожимая ребятам руки. Потом спросил у Кирюшкиного товарища: — Твой папа, случайно, не доктор?
— Хирург и невропатолог, — не без гордости за отца произнес мальчик.
— Тогда я с ним хорошо знаком. Передай, пожалуйста, ему от меня привет.
Как раз подошло время ужина, и Ледорубов распорядился, чтобы ребят накормили в кают-компании.
Не успели они все вместе сесть за стол, как в дверях появился взволнованный майор Голанд.
— Дмитрий, что это значит? — ни с кем не поздоровавшись, напустился он на сына.
Мальчик виновато опустил голову.
— Не ругай его, Борис Давыдович, — вступился Захар. — Это я, признаться, виноват, что пригласил их сюда.
Как бы опомнившись, Голанд протянул Ледорубову сухую крепкую руку и полупоклоном поздоровался с находившимися в кают-компании офицерами.
— Нет, я тебя спрашиваю, Дмитрий, и тебя, Кирилл: когда прекратятся ваши бесконечные хождения за пределы двора? — Повернувшись к Захару, стал жаловаться ему: — Сил моих нет. Как днем вернулись из школы — только их и видели. Жена в слезах. Я полгорода обегал. Ирина Петровна в отчаянии, наверное, всю городскую милицию на ноги подняла. А им хоть бы что! Разгуливают себе, где хотят, негодники этакие.