Я всегда считал, что лидер проигравших в войне должен быть казнен. Чтобы другим правителям неповадно было затевать войны. А то в двадцать первом веке часто бывает, что многие правители разных стран, втравив народ в войну, сбегают от расплаты. А потом живут в свое удовольствие и мемуарчики кропают о своей героической борьбе. В то время как те, кто за ними шел, сложили свои головы, брошенные своими трусливыми вождями на произвол судьбы. Да, и нельзя было оставлять в живых главного врага. Меня бы все пеласги на этом острове просто не поняли после этого. Поэтому гордый старик получил свое. А в городе Ривести началась новая эпоха. Власть минойцев на острове Крапаф пала. Восставший народ сбросил цепи ненавистного рабства. Восстание пеласгов благополучно победило. В общем, все довольны, все смеются. Кроме минойцев, конечно. Но если бы они не были такими сволочами, то ничего этого и не было бы. Наверное? А так они сами заслужили то, что получили.
Глава 33
Глава 33.
Царь.
Грабежи в городе шли всю ночь и весь день. Мои дружинники тоже принимали в них участие. Я разрешил людям развлечься. Нет, часть то из них, в основном все наши попаданцы, сторожили захваченный дворец от мародеров. Они еще пока не перестроились и не привыкли к здешним простым нравам. И их коробило от того, что сейчас творилось в городе. А вот мои дружинники из пеласгов такими комплексами не страдали и по моему разрешению предавались грабежам и разврату. Ну, да разврату. А что тут такого? Такое всегда случается, когда армия варваров берет вражеский город. Горе побежденным. Женщины минойцев были довольно симпатичными. Поэтому я пеласгов вполне понимаю. И они сейчас имеют право развлечься за счет миноек. А от баб не убудет. Глядишь, и какая-то из них приглянется пеласгу. И тот ее не прирежет в мстительном угаре. Хотя кое-что для минимизирования бардака и разрушений я все же сделал. Приказав всем повстанцам ни в коем случае не поджигать город. Кого замечу за этим тухлым занятием, то буду убивать на месте. Можете грабить, убивать, насиловать. Но город не жечь. Иначе, все поджигатели будут иметь дело со мной. Так и предупредил всех пеласгов перед началом битвы с минойцами. И вот теперь наблюдаю за городом. Хорошо, что царский дворец стоит на вершине холма. Отсюда хорошо видно весь город как на ладони. Пока все нормально, вроде бы. Пожаров в городе не видно. И это есть «гут»!
Кстати, те мои дружинники, что отправились грабить в город. Оказались людьми с понятиями. И тащили все награбленное прямо во дворец. Ко мне на дележку добычи. Во как! Не забыли бойцы про своего вождя, значит. А трофеи я поделил по справедливости. Теперь все мои дружинники и дружинницы ходили в серебре и золоте. И доспехи с оружием им тоже очень неплохие достались. Плюс дорогая и красивая одежда. И еще куча разных бытовых мелочей, выполненных из бронзы, серебра и золота. Автолику и Менелику и их людям тоже досталось трофеев от моих щедрот. В общем, никто не ушел обиженным. Другие повстанцы также ко мне претензий не имели. Я же им целый город отдал на разграбление. Поэтому никто из них даже и не заикнулся, чтобы я поделился богатствами дворца минойского правителя. Всем и так всего хватило. Никто не дрался и не спорил из-за добычи. Ее хватило всем. И даже с избытком. В городе же имелось столько разных вещей, что забрать их все мародеры пеласгов просто физически не могли.
На второй день грабежи, наконец-то, закончились и пеласги начали стекаться ко дворцу. Мда! Пришли все бойцы нашей повстанческой армии и бывшие рабы. А вот третья группа меня очень сильно удивила. Она была самой малочисленной. Всего шестьдесят пять человек женщин и детей. И это были минойцы. Во как! Оказывается, пеласги перебили в ходе разграбления города только мужчин. А вот на женщин и детей у них рука не поднялась. Нет, понятно, что баб то поимели и не по одному разу. Но ведь не убили же? Удивили меня эти волосатые варвары. Сильно удивили. Такого милосердия я от них не ожидал увидеть, если честно. Оказывается, не такие уж они и дикие у нас. Кстати, во дворце мы тоже нашли двадцать две женщины и семерых детей. Их я также приказал не трогать. А запереть в одной из больших комнат пока. Не хотел, чтобы другие пеласги их увидели. Мне то эти бабы с малоросликами ничего плохого не сделали. Но я побоялся, что другие повстанцы могут захотеть их прикончить. Ну, да! Минутная слабость. А что тут такого? Вот пробило меня вдруг милосердие. Бывает. Но сейчас то можно уже не бояться, что пеласги начнут их убивать. Не хотелось бы мне ссориться со своими союзниками из-за каких-то женщин. Тем более, вражеских.