Глава 38
Не знаю, кто упал сам, а кого скосило кинжальным огнём, только на поле начался форменный ад. К пулемётным очередям добавился ещё свист и разрывы мин, как ротных, так и батальонных миномётов противника, а люстры на парашютах не затухали в небе над нами. Сквозь грохот разрывов послышались стоны раненых и хрипы умирающих. Вскрикнул и стал звать на помощь лейтенант Огурцов. Когда миномётный обстрел немного ослаб, осматриваюсь по сторонам. Потом, разгребая снег руками, ползу к ротному, стараясь не попасть под фонтанчики от пуль, приближающиеся ко мне, и крутясь как уж на сковородке. Когда я добрался до лейтенанта, он был белый как полотно, видимо потерял много крови и не мог двигаться самостоятельно. Сняв с ноги валенок и размотав портянку, разорвал её на две части, и прямо через одежду перетягиваю ногу и руку раненому. Такой вот своеобразный жгут. Потом, взвалив Алексея на плащ-палатку, начинаем играть в орлянку со смертью. Если бы он не стонал, мне было бы проще, а так пришлось повозиться, сначала расчищая рыхлый снег руками до самой земли, а потом по этой траншее вытягивая лейтенанта, причём зигзагами. Немцы — суки, периодически устраивали минуты тишины и стреляли на звук, добивая стонущих раненых. Ротный тоже не мог сдержать стонов, хоть я и просил его не стонать. Поэтому когда в нашу сторону начинал стрелять пулемёт, приходилось резко менять направление движения, вправо или влево. Вот так галсами я и тащил лейтенанта, приближаясь к заветному перелеску. Вроде и не велико расстояние, всего сто метров, а ползти пришлось несколько часов, пока я в клочья не изорвал все меховые рукавицы с тыльной и ладонной стороны. Руки стали коченеть, но к тому времени фрицы перестали стрелять, а ракеты пускали уже без парашютов. Алексей тоже замолк, потеряв сознание от потери крови, так что дальше тащу его на четвереньках, залегая при каждой новой ракете. И только дотащив лейтенанта до шоссе и укрыв в кювете от пуль и осколков, побежал искать санитаров. Машину с медиками нашёл неподалёку, взял у них лодку-волокушу для перевозки раненых и доставил ротного на передовой медицинский пункт. Дождался, когда фельдшер осмотрит командира, обработает раны, и, обнадёженный известием, что лейтенант будет жить, возвратился в роту.
Старшим по должности, да и воинскому званию теперь стал лейтенант Гервас. Его я и разыскал на командно-наблюдательном пункте батареи. Оказалось, ошибся. Рядом с ним, возле копны прошлогоднего сена, находился ещё какой-то «коварный» тип гражданской наружности в новеньком белом полушубке. Ну, раз в полушубке, значит «офицер», — а вот кто он такой? Будем посмотреть.
— Товарищ лейтенант, — обращаюсь я к Гервасу, — сержант Доможиров в расположение прибыл. Какие будут дальнейшие указания?
— Доможиров?.. Ты как здесь? Живой? — вытаращил на меня глаза взводный, а скорее всего будущий командир миномётной роты.
— Живой, как видите.
— А мне сказали, что тебя вместе с нашим командиром роты первой же очередью скосило.
— Может кого-то и скосило, только лейтенант Огурцов тоже живой.
— Как живой??? Где он? — поправился Гервас.
— Надеюсь, уже в медсанбате. Ранило его, тяжело.
— Ну вот, не успел я прибыть в роту, а в ней уже потери. — Влез в наш разговор другой командир.
— А что поделаешь, товарищ комиссар, война. Кстати познакомьтесь. Помощник командира первого огневого взвода — сержант Доможиров. Комиссар нашей миномётной роты — политрук Борщёв. — Взаимно представляет нас Гервас.
— Сергей Игоревич, — добавляет комиссар, первым протягивая мне руку.
— Николай Никанорович, — отвечаю я на рукопожатие.
— Коммунист? — интересуется комиссар.
— Комсомолец. С тридцать девятого года в кадровом составе Красной армии.
— Расскажите-ка нам, товарищ Доможиров, как дело было и почему такие большие потери?
— Доложи по всей форме сержант, а то живым почти никто из этого ночного боя не вышел. — Подтверждает приказ комиссара взводный.
Я и рассказал всё, как было. А от себя ещё добавил.
— В засаду мы попали. Фрицы огневой мешок организовали и заманили нас в него. Не знаю, как только жив остался.
— Сам живой, да ещё и командира в бою спас. Значит достоин награды. Правильно я считаю, как вы думаете, товарищ лейтенант? — обращается комиссар к моему командиру взвода.