Ближе к обеду немцы зашевелились и начали передвигаться вперёд. Тактику они поменяли, и теперь наступали повзводно. Сначала фрицы начинали стрелять по какому-либо участку нашей обороны, и под прикрытием этого огня, вперёд шло одно отделение, недалеко и короткими перебежками. Естественно наши начинали стрелять в ответ, и тогда на проявившего себя стрелка, обрушивался огонь пулемёта, или нескольких карабинов. Так повторялось до тех пор, пока взвод противника не оказывался на одном рубеже, приблизившись метров на тридцать-сорок. И так по всей полосе наступления, сначала взвод, потом рота, потом батальон или два. Медленно, но верно немцы продвигались вперёд, а мы вынуждены были пятиться назад. Хрен бы с ней, с территорией, гектаром леса больше, гектаром меньше. Но, потери у нас росли, и восполнить их было некем. У немцев четыре пулемёта на взвод, у нас на весь полк. И хоть я и старался подавить хотя бы часть фрицевских тарахтелок, и у меня это иногда получалось, но на это требовался большой расход боеприпасов, а мин было не очень много. За оставшуюся часть ночи сделали небольшой запас, но он таял со страшной силой.
Если с пулемётами ещё удавалось хоть как-то бороться, то вот с танками кроме пассивных методов никак. Несколько противотанковых мин, конечно, поставили на дороге, но танки теперь шли за своей пехотой, поддерживая её огнём с места. И сначала под прикрытием огня танковой пушки и пулемётов вперёд продвигался взвод, потом пионеры проверяли путь, после этого подходил танк и всё начиналось по новой. А так как танков было два, то наступали они по очереди, когда иссякал боезапас у одного, на смену ему приходил другой. Наш левый фланг отходил быстрее, и если раньше мы отступали на северо-восток, пятясь вдоль дороги, то теперь всё больше и больше отклонялись на север. Соседняя с нами 113-я отступала на восток, и разрыв увеличивался с каждым часом. Это было слышно по звукам артиллерийской канонады.
Мы уже сосредоточили весь огонь миномёта по наступающим в центре фрицам, но они всё не кончались. Видимо на флангах гансы обходились тем, что есть, а основные усилия сосредоточили на захвате единственной дороги. Если бы не разрывы прилетающих сверху мин, тормозящие пехоту, и не вчерашняя шутка с танком, который наехал на фугас, гансы бы уже прорвались, пустив вперёд броню, но прорыва пока не получалось. Немцы медленно, с упорством парового катка, выдавливали нас с позиций. Сил у нас почти не было, станкач танковым снарядом разбило, на флангах оставалось минимум бойцов, мы отступали всё быстрее, но и немцы выдыхались. Им уже некем было, обойти нас слева. И наступали они в лоб, вдоль панцерштрассе, по которой могли пройти танки, и поддержать свою пехоту. Мы уже отступили к самой Волковской даче, где раньше находился штаб дивизии, и от которой уже шли дороги на Могутово и Мачихино, расходясь в разных направлениях, когда кончились мины к миномёту. Оставшись без поддержки миномёта, наши пехотинцы попятились, отстреливаясь из винтовок, и хоронясь за различными строениями. Сараи, блиндажи и прочие постройки, а потом мы опять налюбили немцев и лишили их преимущества, оставив лесничество и отойдя в лес, сразу на несколько сотен метров.
Такой наглости от нас противник не ожидал и поначалу растерялся. Вот только что эти русские бились до последнего солдата, а потом бросили свой штаб и убежали? А у нас просто не было другого выхода. Соседний полк под нажимом немцев стал отходить своим центром и левым флангом на север. Мы же вынуждены растягивать свой правый фланг, чтобы дивизию попросту не расчленили, вбив клин между полками. А так как растягивать было уже нечего, соответственно наш левый фланг последовал за правым, вот и пришлось отступить на север. Атаковавшие наш полк немцы, захватив Волковскую дачу, где когда-то находился штаб нашей дивизии, окончательно выдохлись, и видимо перегруппировывались или грелись. Всё-таки всыпали мы им от души, и потери они понесли не меньше, чем у нас. Зато фрицы, бившие в стык, были неутомимы, отжимая нашего соседа к северу. Штаб дивизии и впрямь находился в лесничестве, и немцы об этом догадывались, но то, что с наступлением темноты все подразделения оттуда ушли, знать точно не могли.