Я даже сам удивился, когда получили приказ на отход, причём на север и очень быстро. Но впоследствии это оказалось правильным решением. Проезжую дорогу терять не хотелось, поэтому своим левым флангом прижимаемся к ней, и занимаем оборону фронтом на юго-запад в полукилометре к северу от Волковской дачи. За левый фланг, можно было не опасаться, прямо на дороге заняли огневую позицию артиллеристы, которые маскировали свою пушку, а вот за правый… Соседний полк под нажимом противника продолжал отходить, и разрыв между нашими полками всё увеличивался. Чтобы хоть на время придержать гансов, помочь соседям и обезопасить себя от обхода с тыла, наши большеголовые решили контратаковать. Для чего сосредоточили на фланге противника вторую роту, а вперёд выслали разведку. Удалось подловить взвод, а может и роту гансов, которые шли на подмогу своим. Подобравшись к помогальщикам, наши ударили в штыки, «аккуратно но сильно» и перебив большую часть подразделения, остальных обратили в бегство. Можно себе представить реакцию командира немецкого батальона, когда вместо обещанных подкреплений, он получил в своё распоряжение, толпу дурно-пахнущих камрадов. Да вдобавок без вооружения, утерянного военно-морским способом при побеге, которые к тому же орут — «Ахтунг! Партизанен!». Естественно атака была прекращена, а батальон стал занимать круговую оборону, опасаясь за свой правый фланг и тыл. А нам только это и было нужно. Пока фрицы чухались, бойцы второй роты успевают собрать трофеи, вернуться и занять свои позиции, правый фланг правда пришлось загнуть фронтом на запад, но зато с пулемётами теперь было всё в порядке.
Глава 22
В деревне Савеловка, находится первый дивизион и штаб 971-го артполка, и он должен прикрыть левый фланг соседям и правый нам, мы ежели что поможем им. По штату в артполку больше тысячи человек, пусть там даже не весь полк, а только его половина, но всяко больше чем в нашей сборной солянке осталось. Оперативная группа от штаба дивизии находится в двухстах метрах за нашим полком, и комдив вроде как рулит. По крайней мере, разбитые вдрызг полки не разбежались, а упорно обороняются, и хоть и пятятся, но не бегут.
Установив миномёт в центре боевого порядка, и оставив Федю на охране, беру братцев Ёжиков, и идём к дороге. Обещали подвезти мины, надо будет встретить и разгрузить транспорт, а потом перетаскать всё на позиции. По пути я присмотрел пару подходящих мест для огневой, а дойдя до дороги, решил перетереть с пушкарями. По характерным очертаниям и размерам, узнаю старую добрую дивизионку, трёхдюймовая пушка образца 1902/30 года. Хорошее орудие, «коса смерти», как его называли в Первую Мировую, но сейчас-то Вторая… Хотя с километра это орудие может поразить любой существующий на данный момент танк, во всяком случае кроме КВ. Но надеюсь таких трофеев у немцев тут нет. Правда вот скорострельность подвела, всего десять выстрелов в минуту, затвор-то поршневой, но на безрыбье, и ишак — лошадь.
— Здорова, артиллерия! — приветствую я пушкарей, подойдя ближе.
— И тебе не хворать пехота, — отвечает старший из артиллеристов.
— Ну, не такая уж и пехота, — делаю я характерный жест, стряхивая снег с петлицы.
— Что, из полковой артиллерии?
— Почти угадал, миномётчики мы.
— А, самовары. Недопушкари. — Как-то пренебрежительно высказывается один из рядовых.
— Может и самовары. Только из своих недопушек мы столько фрицев под землю отправили, что тебе с твоим длинным стволом, за всю свою жизнь не откопать. Да и что-то не слышал я на передке разрывов снарядов нашей героической дивизионной артиллерии, вижу, они всё больше по кустикам прячутся. Ну, что ты замолк херой? Жидко обосрался? — Взрываюсь я, вроде как от безобидной шутки. Хотел добром пообщаться, не вышло.
— Ты это, не горячись, сержант. — Успокаивает меня старшой. — А ты Панас за языком следи. Видишь, люди только из боя. Давай лучше покурим. — Достаёт он полупустой кисет.