Спокойно удалось отдохнуть почти до полуночи, а потом началось. После короткого огневого налёта немцы пошли в атаку. Правда, не на нас, а судя по всему на соседний 1287-й полк, который захватив Атепцево, оборонялся в деревне. Так как канонада и ружейно-пулемётная перестрелка, раздавалась на севере от нашей позиции, примерно километрах в полутора — двух, и постепенно смещалась на восток. А это плохо, скорее всего, немцы выбили соседей из деревни, и наш полк мог попасть в окружение. Часа через два, ружейно-пулемётная перестрелка на северо-востоке от нас стала затихать, зато на северо-западе вспыхнула с новой силой и стала приближаться.
— Так, похоже ягодки начались, — рассуждаю я вслух.
— Расчёт, к бою! — Миномёт пока не трогаем, заняв круговую оборону вокруг него. Пятеро вглядываются в лесную чащобу на северо-западе, один контролирует наш тыл. Но немного приблизившись к нам, интенсивность перестрелки стала стихать, а потом прекратилась, лишь только осветительные ракеты висели в небе, да нечастые пулемётные очереди раздавались в ночи. Стреляют, это хорошо, значит подлянки с той стороны не будет, ну и пехота должна проснуться и бдить, так что пока можно не волноваться. Командую отбой, и разрешаю бойцам отдыхать. Сам же остаюсь караулить, тем более моя очередь.
Остаток ночи прошёл относительно спокойно, зато весь следующий день ополовиненный полк, заняв круговую оборону в районе высот 196,7 и 195,6, вёл бой с группами противника, пытавшимися прощупать нашу оборону. Ополовиненный потому, что во время ночного боя, какая-то часть подразделений полка всё-таки отступила на восток, убежав через реку, ну и тылы оставались за Нарой изначально. Зато оставшуюся часть, составляли в основном боевые подразделения, или «активные штыки», как их принято именовать в сводках потерь. Мы в этом «празднике смерти» почти не участвовали, махра справлялась своими силами, зато я наметил несколько огневых позиций, с которых при серьёзной атаке противника с какого-либо направления, можно было поддержать пехоту миномётным огнём. После обеда начинаем оборудовать запасные позиции, закапываясь в землю по самые уши, сначала на наиболее опасных направлениях, потом на всех остальных. Работаем посменно, двое постоянно дежурят у миномёта, остальные копают.
К северу от нас соседи пытаются захватить Елагино, но вернуть «взад» то, что пролюбили ночью, у них получается не очень, судя по перестрелке. Зато внимание на себя они отвлекают, поэтому фрицы ограничиваются артобстрелом и боевой разведкой в отношении нашего полка. Когда капитан Лобачёв увидел огневые позиции, которые мы выкопали, то озадачил своих пехотинцев рытьём полнопрофильных ячеек по всему огневому рубежу района обороны, а не ямок в снегу. И хоть с шанцевым инструментом у махры было не очень, в основном МПЛ, зато благодаря лесистой местности и снежному покрову, земля промёрзла не сильно глубоко, так что шансы в «игре со смертью», должны увеличиться. Ночами из расположения дивизии удаётся доставлять продукты питания и боеприпасы, забирать раненых. Полк хоть и находится в полуокружении, но пройти в темноте по лесу было ещё возможно, так что живём. Раз в сутки пожрать всё-таки удаётся, это утром, а вот днём балуемся «чайком», заваривая какие-то корешки, ягоды шиповника и листья смородины, которые где-то раздобыли братья Телепузики. Что будем заваривать и пить, когда голодная махра обгложет все кусты? — не знаю. А что будем жрать, когда фрицы окончательно перекроют снабжение? — тем более.
Вот и сейчас, испив на сон грядущий витаминного напитка, разделив на шестерых последние сухари, разрешаю бойцам отбиться, а сам остаюсь караулить.
— Ну, где там эти миномётчики спрятались? — слышу я бас комполка в темноте неподалёку, после получасового бдения.