Четыре толстых цепи из прокованных звеньев одновременно натянулись по команде капитана Раймонда, руководившего штурмовой группой. По два десятка крюков, что при помощи меньших цепей крепились к главной, надежно впились в верхушки обтесанных бревен. Сотня рук, включая лапы багбиров и урсумаритов, ухватившись за каждый трос из круглых металлических звеньев, дождавшись команды, рванули на себя в едином порыве. Две сотни глоток издали протяжное "Хэй!". Солдаты, "подтачивавшие" своими топорами основание частокола, разом прыснули в стороны, будто брызги от разбившейся дождевой капли. И сразу два широких фрагменты бревенчатого ограждения со скрежетом и треском обрушилось вниз, открывая свободный проход внутрь переполошенного лагеря.
- На штурм! - коротко отдал команду Аспен, и ряды наемников с победоносным ревом ринулись через проломы.
Мысль о том, что у них пока получается все уж слишком легко, не сильно тревожила Ворона. Опыт прожитых лет подсказывал ему, что если план просчитан грамотно, а люди верно и вовремя исполняют свою часть общей работы, то успеха можно добиться даже без излишнего расположения богини Тиморы.
Часть лагеря сразу за частоколом тоже оказалась оборонительным рубежом, пускай и не столь внушительным, как все те дополнительные редуты и баррикады, что в пять рядов нагромоздили войска "Империи" перед городскими воротами. Собственно, поэтому Аспен и выбрал именно этот участок во вражеских позициях, как наиболее уязвимое место. Однако, сюда, в отличие от двух предыдущих случаев вначале, сумели подоспеть первые серьезные силы защитников. Чуть в глубине лагеря, почти у самых войлочных шатров, возвышались "гнезда" на бревенчатых распорках, подходы к которым были дополнительно защищены рядами торчащих кольев. В самих "гнездах" уже во множестве засели товарищи тех гноллов и хобгоблинов, что сейчас поспешно удирали во все стороны от обвалившегося частокола. Стихнувшая было на пару минут, перестрелка возобновилась вновь. А между "гнезд" замерла шеренга тяжелых латников-огров, сбивших свои громадные прямоугольные щиты в подобие самой настоящей стены. Было видно, что могучих пехотинцев в каждом "пролете" набилось уже по три ряда, и прорвать подобное построение нахрапом вряд ли получится.
Справа по рядам нападающих, приостановившим свой бег, хлестнула ветвистая молния, заставляя рухнуть на серую утоптанную землю сразу полдюжины облаченных в доспехи фигур. Боевые волшебники Гломстанга, сохранявшие до этого свое присутствие в тайне, ответили незамедлительно. Несколько огненных шаров буквально превратили "гнездо", где засел вражеский колдун, в огромный костер. Но это было лишь только первым актом магической дуэли.
По опыту, Аспен знал, что битва, когда с обеих сторон в рядах имеются заклинатели, может разворачиваться по двум основным сценариям. Маги либо сосредотачивают свое внимание и атаки на обычных бойцах врагов, стараясь при этом иногда прикрывать своих соратников всякими "пассивными" защитными чарами, либо вступают в схватку друг с другом. Тот, кто выходит победителем в последнем случае, как правило, уже может обеспечить своему отряду полное доминирование в дальнейшем сражении. Но отнюдь не все волшебники стремились померяться силами со своими коллегами, предпочитая быть более осторожными и осмотрительными. Сам Ворон относил себя к числу вторых, и всегда руководствовался тем правилом, что если он и его люди нарвутся на слишком сильного мага, то проиграют в любом случае, а если этот чародей окажется беззащитен, потеряв окружавших его солдат, то именно солдат и следует выбивать в первую очередь. Но, так или иначе, а сейчас волшебники Гломстанга намеренно навязывали "поединок" чужим заклинателям, и это тоже было частью плана, придуманного Аспеном. Поскольку происходящее не было полевым сражением или какой-то там решительной битвой, то штурмовому отряду прорыва требовалось избавиться от всех лишних помех у себя на пути, а нет ничего лучше, что отвлекает внимание мага, чем угроза жизни и своеобразный вызов, брошенный ему со стороны другого чароплета.