-О, благая матерь Деметра!!! - прошептал Лаодок.
-Так выбирай, - настаивал я. - Или мы приходим и забираем то, что ты должен нам за восемь лет, или ты снаряжаешь войско - и я, так и быть, прощаю тебе неуплаченную дань.
Лаодок замолчал. Должно быть, прикидывал, от чего ему будет большее разорение. Разумеется от того, что я нагряну к нему с бессчетным множеством кораблей и выгребу все подчистую.
-Хорошо, анакт. Я исполню волю твою, хоть она и будет для меня несказанно тяжким бременем. Клянусь Зевсом Лабрисом, да будет так!
Хорошо... Я, разумеется, оставлю на его острове людей, чтобы они помогли ему снарядить корабли и набрать воинов. Мне не нужны бродяги, посаженные в едва держащиеся на воде рыбачьи лодки.
-Я не сомневался, Лаодок, что ты готов служить верой и правдой своему анакту! - улыбнулся я. - Да благословит Деметра твою землю, и пусть добрые урожаи вновь наполнят твою казну, и сокровищница твоя обогатится новыми вещами.
Я поднял кубок и плеснул на пол.
-Да будет услышана моя молитва олимпийскими богами!
И добавил, улыбаясь поверх расписного канфара:
-Ведь мои молитвы не остаются неуслышанными.
Эгина. (Девятый год восемнадцатого девятилетия правления Миноса, сына Зевса. Созвездие Близнецов)
Едва на небе взошли Плеяды, и море успокоилось, наше огромное войско двинулось к Истму и Аттике. Но прежде чем начать войну, я попытался склонить на свою сторону басилевса Эака с Эгины. У меня была слабая надежда. Не зря же о нем шла слава великого справедливца. Поручив войска заботам Гортина, сына Радаманта, и Главка, я на "Скорпионе", в сопровождении всего двух судов, двинулся к острову Энопии, или Эгине, как повелел называть ее басилевс Эак, сын Зевса.
-Господин мой, что велишь ты подать для облачения? Прикажешь ли достать из ларцов самые роскошные одежды, дабы поразить варваров Энопии великолепием? - спросил Мос Микенец, внимательно оглядывая меня с ног до головы.
-Это не Анафа, где считают, что чем больше золота висит на твоей шее, тем ты достойнее, - грустно усмехнулся я. - И к царю Эаку едет не величайший владыка Ойкумены, а всего лишь убитый горем отец, потерявший своего любимого сына.
Мос внимательно посмотрел на меня.
-Тогда не пристало ли тебе, государь, облачиться в траурные одеяния?
Я покачал головой.
-Не стоит. Прошло уже много месяцев с той поры, как тело Андрогея предано земле, и хоть сердце мое до сих пор плачет об утрате, но все же не подобает выставлять свое горе напоказ. Я и так чувствую себя, словно торговец, который хочет приобрести дорогой товар, продав святыню... Пусть наряд мой будет таким, какой подобает мужу царского рода, но не вызывающе роскошен. Я не хочу злить Эака, напоминая ему о былой власти Кносса над Энопией, но и умалять своего величия не стану.
Эх, если бы явиться сюда, как простой смертный - без охраны, без свиты, не в носилках, украшенных позолоченным лабрисом, и даже не на медноокованной колеснице... Сесть у очага, натянув плащ на голову в знак того, что молю о милости. Увы, не пристало критскому царю так унижать себя. А вернее пути к сердцу Эака я не видел.
-Довольно ли я сказал тебе, мой разумный и искусный Мос, чтобы ты понял, как надлежит убрать меня?
Мос поглядел задумчиво, потом кивнул:
-Да, господин мой, я понял, чего желает твое сердце. И тебе не придется стыдиться, что неискусность раба умалит божественное величие анакта Крита в глазах варваров.
Я покорно отдал себя в его заботливые, крепкие руки. Моему брадобрею не нужны советы, и я мог подумать о предстоящей встрече.
Что же я знал о своем брате, царе Эаке? Многое и ничего. Не так давно, чуть больше десятилетия назад, на Эгине разразился мор. Говорят, волоокая Гера прогневалась на дерзкого царя, давшего острову имя своей матери. Беда, обрушившаяся на праведника Эака, в моих глазах была равна Катаклизму, разорившему Крит. Люди и звери умирали, испив из ставших ядовитыми источников. Мор пощадил немногих, и только царская семья обошлась вовсе без потерь.
Но вскоре остров был заселен снова. Поговаривали, что жители Эгины появились на свет волей Зевса, превратившего в людей муравьев. Я более склонялся к тому, что царь Эак призвал с севера обитателей какой-то скудной гористой страны, прельстив их плодородием своих земель. Я и сам после Катаклизма делал так, чтобы вновь населить опустевшие острова. Хотя, какое мне дело, откуда взялись эти люди? Куда важнее, что о них идет слава отменных воинов, как псы, преданных своему басилевсу. Да и не о них забота - об Эаке.