И поспешно добавил:
-Хотя они не всегда преклоняют ухо к речам и просьбам смертных.
Гортин посмотрел на меня с сомнением. Хотел бы я знать, понимал ли он, что Громовержец оставил меня своей милостью? При его уме догадаться несложно. Или просто опыт подсказывал ему, что даже божественная милость чаще всего дается не напрямую, а на войне вообще всегда добывается руками смертных. Но я продолжил:
-И если мольбы мои будут услышаны, то я вернусь на Крит до того, как жители моего царства будут праздновать приход весны. В этот год мне надлежит идти в Диктейские пещеры, и я свято уверен, что к той поре я смогу возблагодарить своего божественного отца за милость и дарованную нам победу над Афинами.
Гортин почтительно склонился - кажется, пряча горькую усмешку. Но я и сам произнес эти слова с сердцем, исполненным желчной горечи.
-Твоя мудрость, о, анакт, известна, как известно и то, что ни одна из твоих молитв не остается неуслышанной. Я надеюсь, что и сейчас боги вложили эти речи в твою грудь. Да вознаградит тебя анакт богов за веру и верность ему!
Я усмехнулся про себя, но лишь подтверждающее склонил голову и богобоязненно возвел глаза горе.
-Теперь слушайте мой приказ. Я удалюсь от дел, чтобы молить Кронида о милости, мои мудрые и благородные лавагеты. И на то время, покуда я буду отсутствовать, вы распоряжайтесь моим войском. Я верю вам. И, коли боги не будут ко мне благосклонны, то утешимся тем, что довольно разорили мятежные земли. Ты, Главк, оповести: вечером мы остановимся на Саламине. А также позаботься, чтобы ко мне явился Нергал-иддин. Я сказал. Ступайте же.
Главк и Гортин почтительно склонили головы и выбрались из палатки. Почти тотчас ко мне вошел Итти-Нергал.
-Твой раб готов выслушать волю божественного анакта.
Я знаком приказал ему сесть, плотнее задернул полог и, пристально глядя в преданно-собачьи глаза кассита, произнес на его родном наречии:
-Никому, кроме тебя, мой верный воин, я не могу доверить своих мыслей. И сохрани мои слова в сердце, как в могиле. Мы остановимся на ночь на пустынном берегу острова Саламин. К тому времени, как окончательно стемнеет, ты приготовишь вязанку дров, масла, вина, меда и муки, двух ягнят, черных, без единого пятнышка. Мне нужно совершить жертвоприношение богам. И мы отправимся из лагеря затемно - тайно, вдвоем...
По мере того, как я говорил, на лице Итти-Нергала появлялось изумленно-испуганное выражение. Он несколько раз хотел перебить меня, но я поднимал руку, заставляя его замолкнуть. Наконец я закончил, и Итти-Нергал, не скрывая испуга, спросил:
-О, великий, неужели ты собираешься воззвать к тому, кто принимает души умерших?
-Ты это говоришь, Итти-Нергал-балату. Я намерен обратиться к тому, кто сродни моему отцу, - кивнул я. - И сохрани доверенное тебе в тайне!
Итти-Нергал озабоченно посмотрел на меня, поскреб щеку, а потом прогудел:
-Дозволь взять с собой хотя бы еще двух человек, анакт.
-Аид, к которому я буду воссылать свои молитвы этой ночью - нелюдимый бог, Нергал-иддин. Мне ни к чему толпа.
Итти-Нергал покачал головой.
-Ты стал отчаян до безрассудства, царь. Осторожность приличествует мудрому мужу. Я не столь юн, чтобы спутать рассудительность и трусость. Ты тоже, анакт. Но ты поступаешь как неопытный юнец, не видящий опасности. Или как человек, которому опротивела жизнь.
-Не подобна ли моя жизнь семени, которое уже проросло? - возразил я. - Разве не сделал я всего, что должен был, в этом мире?
-Да будет воля твоя, - произнес Итти-Нергал, и я заметил, что он подозрительно потягивает носом: проверяет, не пьян ли я. Его подозрения не то чтобы убедили, скорее, растрогали меня.
-Хорошо, - сказал я. - Мы пойдем не одни. Ты и еще двое будут беречь меня. Возьми своих сыновей, Син или и Римута. Они столь же отважны и верны, как ты, Нергал-иддин.
-Ты неизмеримо добр, анакт, ко мне и моим детям, - Итти-Нергал наклонил голову. По лицу его легко читалось, что он не согласен со мной по-прежнему, но спорить не решается. - Ибо нет для меня большей награды, богоравный, чем твое доверие. Поверь, жизнь наша принадлежит тебе, и мы будем служить своему анакту, доколе есть в нашей груди дыхание.
-И даже за гробом, Нергал-иддин, - пошутил я. - Знаю, что и в смерти ты не оставишь меня.
-Никому не дано знать, что будет с нами после смерти, - серьезно ответил кассит. - Но, коли дано мне будет выбрать, то я без раздумья последую за тобой, божественный.