-Надеюсь, он достаточно молод и крепок, чтобы удара не случилось у него прямо сейчас, - блаженно мурлыкнул я и повернулся к банщику. - Ну что же ты остановился, мой славный Мос? Продолжай! Пусть афинянин бесится.
О, боги Олимпийские, есть ли на земле такая боль, которую я не хотел бы причинить Эгею?!
К тому времени, как я был полностью убран для выхода, солнце перевалило за полдень. Мос поднес мне бронзовое походное зеркало, украшенное тонкой резьбой. И я, прежде чем заглянуть в него, полюбовался изображением богини, стоящей на высокой горе, возле которой резвятся в священном танце бок о бок горные козлы, быстроногие олени и хищные львы, затем перевернул тяжелый диск.
С полированного металла на меня глянула бесстрастная маска. Я исхудал за время ниспосланного Аидом сна, но лицо мое, благодаря стараниям Моса, не выглядело изможденным. Из зеркала смотрел юный сребровласый бог. Должно быть, один из тех, что сопровождает Гекату. Недобрый и безжалостный.
-Твои руки, мой добрый Мос, способны сотворить чудо. Должно быть, ты учился своему искусству у того, кто убирает волосы и наносит краску на лицо прекраснейшего из богов, златокудрого Аполлона.
Микенец довольно покраснел.
-Уберите из шатра все лишнее, пусть пол устелют коврами, сделанными мастерами далекого Цура и Сидона. Да поразятся варвары из Афин богатству и величию Крита.
Эгей, сын Пандиона. (Афины. Девятый год восемнадцатого девятилетия правления анакта Крита Миноса, сына Зевса. Созвездие Стрельца)
Рабы устелили весь шатер коврами, расставили скамьи. Басилевсы союзных держав и мои гепеты чинно расселись на них сообразно обычаю. Передняя стенка шатра была снята с колышков и поднята, образуя огромный балдахин над моим троном. Эгею и его спутникам наконец-то было дозволено предстать передо мной.
Афинский басилевс вошел и, смерив меня волчьим взглядом из-под нависших бровей, поспешно опустил глаза.
Я отметил, что он действительно очень похож на того Эгея, что я видел во сне. Бычья шея. Широченные покатые плечи. Длинные волосатые руки, оплетенные синими, толстыми венами. Широкая спина, короткие, кривоватые ноги. Наверное, в борьбе ему нет равных. Только вот курчавые русые волосы, спадавшие на крутой, выпуклый лоб, за эти десять дней заметно пошли сединой. Морщин прибавилось...
Красавчика Кефала поставили подальше от меня: у него еще меньше сил, чтобы скрыть свою ярость. Не зря праведный Эак держится подле него и готов тотчас обратиться к кефалонцу с кротким и разумным увещеванием. А вот и Паллантиды. Даже сейчас не могут скрыть злорадства. Здесь ли басилевсы мятежных островов и городов? Да, все здесь. Тенос, Андрос, Олеар, Дидимы, Эрифа... Не хватает мудрого Питфея из Трезен. Но он и не ввязывался открыто в эту войну . Слишком умен... А Эак попался на отцовские уверения. Впрочем, отец не собирался обманывать его. Он ведь не знал, что я поспешу за помощью к Аиду. Что же, Эак, я от души рад, что ты побежден!!!
Приветствую тебя, Нике-Победа, титанида в кровавых одеждах. Хоть и взошла ты на Олимп, но тело твое благоухает не амброзией, но потом и кровью. И нрав твой дик и свиреп, как и полагается потомкам титанов. Глаза твои яростны, и рот искривлен в зверином оскале. Ноздри твои дрожат, как у львицы, когда ты чуешь запах крови. Но разве благообразный облик - главное в любви? И боги, и смертные вожделеют тебя - больше всего на свете. И я благодарю тебя за то, что сегодня ты снизошла до меня! Что же, я буду бесстыдно наслаждаться твоей быстротечной любовью. И пусть побежденные цари смотрят на нас!
Вы кичились передо мной, вы отказывались мне помочь. Теперь настало время пожалеть об этом.
Я молчал, недобро улыбаясь. Эгей сжимал и разжимал огромные кулаки, и его выпуклые мышцы перекатывались под кожей. На щеках проступали багровые пятна. Жилы на лбу надулись до предела.
-Я слушаю тебя, мятежный басилевс Эгей, сын Пандиона. Зачем ты явился в мой лагерь, едва Эос осветила своей красой небеса, и потревожил мой стариковский сон? - произнес я тихо. - Поверь, когда старость придет к тебе, и бессонница будет терзать душу, ты поймешь, какого блага лишил меня сегодня.
Он молчал, только ноздри его раздувались. Потом прохрипел:
-Ты победил, великий анакт Крита. И я, царь Афин, явился к тебе, чтобы ты дал нам условия мира. Такова воля богов, и я исполню все, что ты велишь.