Вспомнил, где я видел это лицо! В зеркале, сегодня утром. У злобной фурии мое лицо... Алекто расхохоталась:
-Подумай, анакт!
Расправила свои кожистые крылья и исчезла. Растворилась? Вошла в мое сердце? Улетела в световой колодец? Или ее просто не было здесь? Она почудилась мне? Я налил воды из кувшина (почему ночью она казалась мне теплой? Сейчас от нее веяло прохладой.), сделал несколько глотков, а остаток выплеснул себе в ладонь и протер лицо.
Был тот час, когда Гелиос только отворил врата своей конюшни и вывел златобоких жеребцов из стойл. Тьма еще висела над миром, но птицы уже возвещали: "Близок рассвет! Встречайте божественную Эос!". Час, когда пряди мыслей, расчесанные в ночном мраке Гипносом, сплетаются Эвноей в сложные косички решений... И я принял решение.
Я вовсе не ощущаю ненависти к Тесею, сыну Эгея, да и боль, причиненная его отцом, уже притупилась в сердце.
Но Тесей должен умереть.
Мне не раз приходилось убивать - в бою, чтобы сохранить жизнь; холоднокровно, чтобы удержать власть; в ярости, рожденной ненавистью, что пожирает мое сердце. В убийстве нет величия. Каждый раз, когда убиваешь, признаешь свою слабость. Можно лгать о пользе и справедливости, но я давно знаю: эти слова прикрывают страх и бессилие. Я боюсь Тесея Эгеида. Именно поэтому убью его.
Прежде чем отправить афинян к Минотавру, я велел привести сына Эгея в свои покои. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Взгляд у Тесея был такой же, как у его отца два девятилетия назад - испепеляющий, пронзительный. Но я не отвел глаз и заговорил тихо и спокойно:
-Обычай кровавой дани установлен мной после того, как твой отец, Тесей, отнял у меня любимейшего из сыновей. Говорили ли тебе о том, что когда басилевс Афин Эгей пришел ко мне просить мира, я пожалел, что не могу отплатить ему тем же, убив его любимейшего сына?
-Да, анакт, - отозвался Тесей, дерзко сверля меня взглядом. - Потому я здесь.
-Ты ведь собираешься биться с Минотавром. Наверно, распределил уже, что должен делать каждый воин, прибывший с тобой. Переодел двух юношей в женские платья, чтобы мужчин было больше.
Тесей на мгновение отвел взгляд, но тут же совладал с собой.
-Я не стану отрицать очевидное, раз уж ты раскрыл мой обман, анакт, - с царственным спокойствием признался он.
-Речь отважного мужа, - усмехнулся я. - Ответь, мысль, что ты - царь Афин, тебе уже привычна? Любишь ли ты этот город и его жителей, как надлежит царю? Ты готов умереть, чтобы избавить их от дани Минотавру?
-Зачем тебе знать об этом, анакт?! - Тесей снова полоснул по мне взглядом. Но я не страшусь ненависти басилевсов Афин и их проклятий. Если бы исполнилось все, что призывали на мою голову Эгей, Тесей, Скилла и те злосчастные родители, чьих детей принесли в жертву Минотавру за эти два девятилетия, я бы уже давно умер в страшных мучениях.
-Если я предложу тебе сразиться с Минотавром один на один? А все твои спутники отправятся домой?
Лицо Тесея осталось неподвижным, но в глазах в один миг я увидел сомнение, потом дикую ярость, которые тут же исчезли, и на меня впервые глянул хладнокровно-расчетливый, мудрый муж. И он спросил спокойно и твердо:
-В любом случае? Кто бы из нас ни победил?
-Клянусь Зевсом Громовержцем! - я поднял руку к небесам. - Клянусь своим отцом и водами Стикса...Я отпущу твоих спутников и отменю кровавую дань еще до того, как ты войдешь в Святилище. Но ты сразишься с сыном Посейдона!
Тесей не ожидал, что так легко вырвет у меня эту клятву. Он не мог представить, что можно лгать, поминая воды Стикса, и в то же время не верил мне, напряженно искал ту лазейку, которую я оставил, чтобы нарушить клятву. Но ее не было. Я не собирался нарушать данного юноше обещания. И он решительно тряхнул волосами:
-Да будет так, великий анакт. И я клянусь отцом своим, Посейдоном, что сражусь с Минотавром.
Я ударил в медный диск и повелел явившемуся на зов Нергал-иддину лично позаботиться о том, чтобы афиняне после того, как Тесей войдет в святилище, были доставлены в Амонисс и без препятствий посажены на корабль.
Воин поклонился и ушел. Тесей некоторое время смотрел на меня, потом произнес с нескрываемой ненавистью:
-Как бы мне хотелось сразиться с тобой, Минос, сын Зевса!
Я кротко улыбнулся.
-Мне тоже, сын Эгея. Повелеть стражам подать нам мечи и копья и самим удалиться?
Кровь прилила к лицу Тесея. Некоторое время он тяжело дышал, в точности как отец, перекатывая желваки на скулах, потом произнес, словно выплюнул:
-Мне будет мало чести победить тщедушного старца с трясущимися руками!