Поднявшись на невысокий парапет между зубцами, Эгей стал вглядываться. Раб тоже напряженно уставился в морскую даль.
-Кажется, тот самый корабль, великий анакт, - неуверенно произнес он.
-А парус?! - хрипло спросил Эгей.
Мальчик приставил к глазу неплотно сжатый кулак:
-Я не вижу, анакт.
Но старик, чьи глаза с возрастом стали дальнозоркими, уже все разглядел сам.
-Темный!!! Темный парус... - прошептал он побелевшими губами. - Темный парус!!!
Он оглянулся, словно ища у кого-то поддержки, потом, закрыв лицо руками, глухо застонал и сделал шаг вперед, в пропасть...
Забыв о том, что я лишь бесплотный дух, я кинулся удержать его, но не смог: плечи старика выскользнули сквозь мои плотно стиснутые руки, и он грузно полетел вниз. Тело его глухо стукнулось о камни и, отскочив, покатилось вниз, под откос, бесформенное, окровавленное.
Мальчишка и девушка отчаянно завопили, призывая людей, а в моих глазах мир снова покачнулся. Я увидел вблизи корабль, разительно похожий на тот, что заходил в гавань Амонисса. Но это не был корабль Тесея! "Эгей ошибся..." - мелькнуло в голове. И я очнулся на ложе в своих покоях. Вокруг толпились слуги, суетился лекарь. Пахло кровью - должно быть, мне отворили жилу. Покосился на руку: действительно, она была перевязана.
-Анакт пришел в себя... - шелест многих голосов пронесся по покоям. Вопреки тревоге слуг, я чувствовал себя вполне бодро.
-Это не нездоровье. Боги говорили со мной, - властно объявил я и прикрыл глаза, вспоминая свое видение. Суета в покоях мешала. - Оставьте меня одного.
Все потянулись прочь. И только Ариадна не подчинилась, присела на край ложа. "Я же просил Лиэя увезти ее с Крита до моего отъезда!" - мне стоило больших трудов скрыть свое раздражение. Я взял ее маленькую ручку в свою ладонь:
-Сегодня погиб Эгей.
-Последний из узлов, что ты завязал тогда, после смерти Андрогея, - прошептала она.
-Он бросился со стены акрополя, - продолжал я. - Увидел корабль под темным парусом и решил, что это весть о смерти Тесея. Нелепо. Корабль был другой. Тесей наверняка войдет в Пирей под белым парусом. Эгей умер с сердцем, отягченным горем. Страшно думать, что ты пережил любимейшего из своих сыновей. Это я проклял его в те дни, когда бы мне усладило сердце его страдание. А сейчас...
-Ты простил его? - удивленно спросила Ариадна.
-Два девятилетия прошло, - пожал я плечами. - Или ты о Тесее?
-Нет, об его отце, - отозвалась царевна, но по ее враз изменившемуся лицу, я понял, что снова задел незажившую рану, и поспешил перевести разговор на другое:
-Завершили ли жертвоприношение?
Ариадна печально кивнула.
Жаль, что она, жена Диониса, захотела остаться на Крите до моего отплытия на войну. Мне было бы проще, если бы я не видел каждый день ее унылого лица и страдальческого взгляда.
-Говори, - вздохнул я.
-Много недобрых знаков, отец, - отозвалась Ариадна едва слышно. - Я тревожусь за тебя. Мало того, что ты лишился чувств, так и не принеся ни единой жертвы, ветер разметал дым костров: ни Посейдон, ни Зевс не приняли наших даров и молитв. Недобрые знамения не дают мне покоя. Их слишком много. Вчера ночью я видела тебя во сне.
-Твои сновидения, о, жрица Гекаты, - устало усмехнулся я, - никак нельзя оставить без внимания. Что навеяли тебе боги на этот раз?
-Я видела тебя крылатым, отец мой. Крылья острые и черные, как у стрижей или ласточек. Слишком длинные. Ты шел по дворцу, а они задевали пол, заставляя тебя сутулиться, и ты говорил мне: "Видишь, Ариадна, едва у тебя отрастают крылья, ты начинаешь понимать, сколь неуютно с ними на земле". Так, жалуясь, ты поднялся на крышу дворца и легко шагнул вниз. Расправил свои прекрасные и, в то же время, зловещие крылья и устремился ввысь, навстречу закатному солнцу. Ты ликовал, а мое сердце все более и более сжималось от тоски. И я крикнула тебе: "Куда ты, возлюбленный мой отец?! Не оставляй меня!" А ты со смехом ответил: "Не спеши!"
Ариадна помолчала и добавила едва слышно:
-Я проснулась в слезах.
-Слезы во сне, дитя мое, предвещают большую радость наяву, - отмахнулся я беспечно.
Ариадна высвободила запястье и до хруста стиснула пальцы рук. Бросила раздраженно:
-Радость?!!! Отец, сердце чует недоброе. Дурные знамения, тревожные сны...
-Добавь еще в знамения, что Эхекрат разболелся, - отмахнулся я, смеясь.
-Твой банщик Эхекрат? - охнула Ариадна. - Что с ним?
-Страдает животом. Да так сильно, что я повелел призвать врачевателей, опасаясь, не черная ли немочь сразила его. Правда, меня успокоили. Жаль только, что в поход со мной он никак не успеет.