"Не хочу!!!" - отчетливо прозвучало в голове. Но многолетняя привычка не выдавать сокровенных движений души взяла надо мной верх:
-Достоин ли я милости величайшего из богов? И все ли олимпийские боги возрадуются, увидев меня среди них?
Хитрый прищур глаз Гермеса был весьма красноречив. Сын Майи явно был из тех, кто умеет слышать невысказанные мысли.
-Ты бог по рождению, Минос. Смерть для тебя - лишь порог, переступив который ты отправляешься в дальний путь.
В отличие от шакалоголового Инпу или легконогого Гермеса мне не дано в точности знать чужие помыслы, лишь догадываться о них по едва заметным знакам. Почему он уклонился от прямого ответа на мой вопрос, и явно что-то не договаривал, будто играя со мной? Что утаивал вестник богов, лишь намекая мне? Я оглянулся на Танатоса. Тот стоял прямой, неподвижный, черты его лица стали жестче, острее. Как у богоравной Европы.
"Царь обязан совершать то, что должен. Он имеет меньше воли, чем прочие смертные, сын мой. Ежедневно его желания падают, срезанные серпом долга, благоразумия, пользы и выгоды. Только тогда в державе его царит мир и порядок, и люди восхваляют мудрость и справедливость анакта, - с детства наставляла нас моя великая мать. - Бойся перечить богам! Ибо за царскую непокорность ответит твой народ!"
Но я больше не царь.
Я умер.
Я заслужил покой.
Гермес не без иронии покачал головой.
-Богам не дано выбирать свои пути? - раз уж он слышит мои помыслы, что проку не доверять их языку?
-Нет. Ибо если они уклоняются от него - то никогда более их сердце не узнает покоя.
-И какой путь ждет меня? - сердце мое бесновалось, словно волк, которого посадили на цепь. Но я привык владеть им и смирять, подчиняя рассудку.
-Путь судии, преклоняющего слух к мольбам людей, говорящего им слово правды.
-Разве Дике и Эвномия, и мудрая Пейто не вершат эти дела? Или старые боги, родившиеся до Зевса, слишком строптивы? - твердо ответил я. - Зевс желает видеть цепного пса, всецело покорного его воле?
Гермес и Танатос удивленно посмотрели на меня, я прочел в их взглядах одобрение.
-Ты это говоришь, - наконец, произнес Гермес. - Видно, ты хорошо изведал нрав нашего анакта, раз прозреваешь его скрытые помыслы.
-А если я откажусь?
-Сойдешь в Аид, - слишком уж безразлично пожал плечами Гермес.
-Пусть иные боятся Аида, - спокойно возразил я. - Не мне, сыну великого Муту, страшиться его.
Гермес беспечно тряхнул густыми кудрями:
-Брат мой, поверь, у меня нет ни власти, ни желания принуждать тебя. Но повтори, не дрогнув, эти слова Зевсу. И довольно с нас пустых разговоров. В дорогу, мой брат!!!
-Да будет благополучен ваш путь. И да укрепится твое сердце, чтобы не дрогнуть при виде великого анакта, Минос, сын Муту! - Танатосу явно хотелось, чтобы я сошел в Аид. Он никак не скрывал своих помыслов. Но почему ни он, ни Гермес прямо не скажут мне всей правды?
-Потому что уста - мои и сына Никты - запечатаны запретом анакта всех богов, - повернувшись, пояснил Гермес. - Не трать свои силы на то, чтобы разгадать правду, лучше устреми взор в свое сердце и, выбирая, прислушайся к его желанию.
-Значит, судьба моя все же не решена окончательно?
-Аид просил выслушать твое желание, - ответил Гермес и нагнулся, поправляя ремешки на легкокрылых сандалиях. - Поспешим. Боги не любят, когда их заставляют ждать.
Что же, владыка обширнейшего царства, мне уже за то стоит быть благодарным тебе, что ты пожелал узнать, чего хочет ничтожный смертный?
Я решительно шагнул к Гермесу, и мы взмыли в воздух. Смертоносный сын Никты все еще стоял на крыше, но уже не юным царевичем, а зрелым мужем, отважным воином с суровым лицом. Я понял, что скоро для него найдется новая работа. Не к Кокалу ли он собрался? Я невольно остановился. Гермес в нетерпении оглянулся на меня и нахмурил брови.
-Поторопись, Минос, нас ждут!
-Убийца Хеви все рассчитал, - проворчал я, - и мой яростный сын отомстит ни в чем не повинному царю Камика.
-Вот как? - удивился Гермес. - Тебя это тревожит?
-Это несправедливо.
Сын Майи пожал плечами:
-Мойрам справедливость неведома, они разумеют по-своему. Но обещаю, я навещу твоего широкого сердцем сына, буйного Главка, до того, как люди известят его о смерти отца, и расскажу ему правду. Полагаю, Кокалу не придется платить кровью за то, что коварный убийца сделал свою работу в его доме. Но я с трудом верю, что мне удастся спасти его доброе имя. Осса сильнее меня, и чем нелепее ее бредни, тем охотнее им верят люди.