"Да полно тебе, Минос, - подумал Критянин, любуясь домом Пенорожденной, - Хочешь ли ты стать чужаком, быть среди тех, кто древнее тебя и могущественнее? Не лучше ли смириться со жребием всех смертных?"
- А посмотри, сын Европы, на тот густой лес, изобильный дичью. Пастухи, что забираются почти на самую вершину Олимпа, не могут видеть Теополиса. А лес видят. И хижину Артемиды, рассказывают, там находили. Лгут, конечно. Мне так и не удалось ее отыскать, - смеясь, заметил он. - Весь лес - обитель девственной охотницы. В этом она сродни мне. Я тоже не люблю стены. И уж если мне приходит желание отдохнуть от бесконечных странствий, то я обретаю радушный прием в любом из этих жилищ. Хотя нигде не бывает мне так хорошо, как в доме добросердечной Гестии.
- Да, мне он тоже понравился больше остальных, - рассеянно заметил Минос.
И снова подумал: "В нем не устроишь пышных пиров, разве только, накрыв столы на плоской крыше. И, наверняка, одинокая Гестия не держит множества слуг. Мне бы жить так. В лесу, богатом дичью, добывая себе пропитание охотой. А не придется. Не для того же зовет меня Зевс, чтобы я жил, как мне заблагорассудится".
"Да ведь он решил уже подчиниться участи смертных!" - подумалось мне, но я боялся поверить.
- Точно так и Аид с Персефоной, - продолжал тем временем Гермес, - Не захотели строить дворец на Олимпе. Владычица Эреба предпочитает гостить у своей матери, что же до Аида, то я не припомню случая, чтобы он заночевал здесь.
- Почему? - спросил Минос. - Неужели анакт всех умерших столь неприязненно относится к своему брату?
- Вовсе нет, - ответил Гермес, - Ему нечего делить с олимпийцами. Живые рано или поздно сойдут в Аид, а власть Зевса туда не простирается. Да и Громовержца мало заботят умершие!
- Это всем известно. Тогда почему же Эвксенос, Гостеприимнейший из богов, никогда не остается погостить на Олимпе? - спросил Минос.
- Время в Аиде течет иначе, чтобы его анакт успевал свершить все дела без спешки. - охотно пояснил Гермес, - Ведь его владения богаче и обширнее любого из земных. Потому день там растянут девятикратно.
Я оценил скрытый намек на то, что мое царство не столь просто, как думают смертные.
- Ты хочешь сказать, что когда в Аиде минет девять дней, на земле пройдет лишь один? - не без удивления переспросил Минос.
- Истинно так! - подтвердил Гермес, - Мудрый Гефест даже сделал владыке Эреба особый фонтан, который позволяет соотносить ход времени в Аиде и у живых. И золотую колесницу Гелиоса, которая движется по небу с той же быстротой, что и медноволосый бог. Но Плутон порой жалуется, что долгий день в Аиде короток для него.
Минос рассмеялся:
- Мне понятны его сетования. Я тоже нередко мечтал, чтобы солнце медленнее катилось по небу, чтобы я успел справиться со всеми своими трудами.
И подумал: "Хотел бы я знать, откуда у Аида столько забот, если он властвует над лишенными памяти и страстей мертвецами? Или?.."
Я насторожился, но тут, за лесом Артемиды Критянин заметил ухоженный виноградник, а в глубине его - просторный крестьянский дом из дикого камня. Сердце его сжалось - и аукнулось тревогой в моей груди. Он долго не мог отвести взгляд от этого неброского строения.
- Да, когда новое божество, Дионис, сын Семелы, изволит подняться на Олимп, - перехватил его взгляд Гермес, - он останавливается там. В прочие дни там обитает Семела, дочь Кадма, которую Аид отпустил из своих владений.
"Если я останусь на Олимпе, я буду часто видеться с ним..." - горько подумал Минос.
Я вздохнул. Что же - это ведь тоже был повод, чтобы Минос решил не в мою пользу. В жизни царя Крита было немало жен, мужей и юношей, которых он любил. Но Дионис первый пробудил его сердце, и сын Европы не переставал любить его даже после разлуки. А мысли царя Крита текли своим чередом: "Хотя, Дионис - муж моей дочери. Я уже отказался от него... Прочь, нелепые мысли, прочь. Еще одно мучение для меня - видеть рядом того, кого люблю больше жизни, и не сметь подойти? А там я забуду обо всем... Будет легко...."
Снова оглянулся на домик и с отчаянием подумал: "И все же, если бы мне позволили хотя бы вспоминать о нем - я был бы счастлив. Мне не привыкать: я столько лет провел с ним в разлуке, утешаясь лишь воспоминаниями. Теперь последнего лишусь..."
Я снова ощутил холодный, противный комок в животе. Эх, знал бы Минос, что Дионис все время от завершения сбора урожая и до весны проводит в моих владениях! И, даже если сыну Европы придет блажь отказаться от своей любви ради счастья дочери - ничто не будет препятствовать ему вспоминать о былом счастье. Или искать новой любви, как поступал он при жизни.