Я старался выглядеть спокойным. И голос не подвел меня. Что до бледности, покрывавшей мое лицо, то благодаря ночной темноте Нергал-иддин вряд ли мог её заметить.
Начальники отрядов собрались быстро, как могли. Я поднял руку и тихо произнес:
-Я приказываю вам хранить молчание. Клянусь отцом моим, я убью любого, кто посмеет выказать испуг громким возгласом.
Выхватив из рук Леонида факел, я рванул полог палатки:
- Загляните и посмотрите, что там творится!
Военачальники дружно сунулись внутрь и тотчас отпрянули прочь. Зрелище, действительно, было жуткое. Многие из обрубков змей еще дергались в конвульсиях. Бнон зашипел на своем языке, звериное лицо Итти-Нергала перекосило брезгливой гримасой, Леонид и Эвфорб, отшатнувшись, поспешно сплюнули себе в пазуху, отгоняя возможные чары. Даже вечно невозмутимый чернокожий Сети глухо рыкнул, с трудом подавив приступ тошноты. Син-Или призвал своего небесного покровителя, моля о защите. Варвары перевели взгляд на меня.
-Что ты приказываешь нам делать, царь? - спросил за всех Итти-Нергал.
-Завтра утром я расскажу войску своему все без утайки, как было, дабы не говорили, что я безвинно убил слабую женщину. Вы должны будете подтвердить мои слова. Перед всем войском. Жрицу Феано полагаю предать погребению с почестью.
-Слишком много для этой шлюхи! - буркнул Леонид. - Она хотела убить тебя колдовством, царь! Да пусть труп её валяется под открытым небом, а душа никогда не обретет покоя!
-Диктина знает, зачем она послала Феано. Но мне её помыслы остались неведомы, - сухо ответил я. - Что бы там ни было, я уцелел, отец мой сберёг меня. Это главное. А Феано достойна моего уважения. Ибо, хоть и враг она мне, но сердце её отважно. Она знала, что ей первой грозит гибель от ядовитых змей, но решилась пойти на мучительную смерть. Я почитаю таких людей!
Судя по мрачному виду моих собеседников, я их не убедил.
-Хорошо, пусть войско решает. Нам некогда долго стоять здесь и говорить речи, словно на совете деревенских стариков.
-Ты повелеваешь продолжить поход, царь? - уточнил Син-Или.
-Да, и ничто не заставит меня отменить это повеление! - воскликнул я, простирая руку к небу и призывая Зевса в свидетели своих слов.
-Ты неустрашим, как львиноголовая Сохмет, как великий Гор, могучий царь, - восхищенно выдохнул молчаливый Сети.
-А ты испугался бы и отступил? - ядовито улыбнулся я.
-Да чтобы я всю оставшуюся жизнь просидел за прялкой! - буркнул нубиец, сверкнув белками глаз.
Я расхохотался, пожалуй, чересчур громко:
-Вот хороший ответ!!! Кто-то думает иначе?
-Никто, о, царь царей, - за всех ответил Итти-Нергал.
Остальные кивнули, поддерживая его.
-Тогда завтра вы сами заткнете глотки тем, кто поддастся страху! - приказал я.
-Повинуемся, господин, - выдохнули мои варвары, как один.
Я отпустил их, уверенный, что они не подведут и удержат остальное войско в повиновении. С облегчением перевел дух. И почувствовал, что смертельно устал. К тому же, мелкая дрожь охватила мое тело, как от холода. Пережитой страх выходил наружу.
Внимательно глядя под ноги, боясь наступить на случайно уцелевшую гадину, я зашел в опоганенную палатку. Взял свой щит, копье и плащ и выбрался наружу. Посмотрел на небо. До рассвета оставалось еще довольно времени. Слишком много, чтобы провести его без сна. И слишком мало, чтобы успеть отдохнуть.
На следующее утро я говорил перед своим войском и не утаил ничего из случившегося. В подтверждение слов своих, взял овцу и, срезав с ее головы клок шерсти, произнес:
-Когда я сходился со жрицей Феано, не было у меня в мыслях убить ее. Но лишь когда змеи стали извергаться из ее утробы, пронзил я колдунье горло мечом и распорол живот, чтобы плодящаяся внутри мерзость не разорвала его. И пусть покарают меня боги, если я солгал вам.
Заколов овцу, швырнул её на землю.
Начальники отрядов постарались укрепить боевой дух своих воинов. И им это удалось. Когда я воскликнул:
-Я не держу при себе тех, кто устрашился! Пусть лучше покинет он меня сейчас, открыто, чем бежит тайно! - варвары лишь разразились бешеными воплями, призывая гнев своих разноплеменных богов на головы тех, кто предаст своего вождя.
Ярость затопила их, как река, разлившаяся после грозы. Особенно надрывались паросцы, не забывшие ещё своего позорного бегства под Кидонией.
Феано похоронить мне не удалось. Воины требовали бросить труп ведьмы на растерзание зверям и птицам, и я не посмел воспротивиться им. Мне оставалось только надеяться, что кто-нибудь из жриц потом погребет её останки и даст этой отважной душе упокоиться в Аиде...