О боги, да когда же кончится эта ночь?!!! И что ждет меня в Кноссе?
На радушный прием рассчитывать не приходилось. Тревожные знаки виделись мне повсюду. Например в том, что никто из жриц не пытался спасти от осквернения главное святилище Бритомартис.
Роща, в которой я стал царём, встретила нас мирной тишиной, нарушаемой лишь звоном цикад да вялым щебетанием птиц. Жрицы оставили её, предварительно очистив все сокровищницы и тайники. Моим головорезам не было чем поживиться здесь. Мы только повалили дубы, разбили алтарь на поляне, да убили попавшихся на глаза змей.
Мы уже покидали рощу, когда начала дрожать земля. Удары трезубца Посейдона были не сильны, но все же пугающи. Казалось, супруг Бритомартис предупреждал меня, что если я не одумаюсь, то он нанесёт куда более сокрушительный удар. Бледный ужас охватил было моих соратников, но я остался спокоен, и они постыдились выказывать слабодушие передо мной. А у меня уже не было выбора. Как мог я повернуть назад теперь, когда на Крите не осталось ни одной рощи Бритомартис, которую я не осквернил?
Я знал, что в Кноссе меня ждет ожесточенная схватка, и тщетно гадал, будут ли на моей стороне промахи? Знать бы, почему они не выступили против меня, подстрекаемые жрицами? Виной ли тому заботливо взращенная мной в их сердцах любовь к своему царю, ненависть к власти женщин и тайное сочувствие моим делам, или воля моего старого друга Вадунара, сына Энхелиавона?
Вадунар, сын Энхелиавона. (Кносс. Первый месяц первого девятилетия правления Миноса, сына Зевса. Созвездие Близнецов)
Вадунар, Вадунар!
Мы росли вместе, он был всего на три года старше меня, и я с детства тянулся за ним. Всё в моём друге вызывало восхищение: высокий рост, атлетическое телосложение, чем-то напоминавшее мне божественную стать отца; мужественное лицо с твердым, правильным, слегка раздвоенным подбородком, выдававшим силу характера; прямой, проницательный взгляд вечно спокойных, желтоватых глаз из-под иссиня-черных кудрей, искусно уложенных над широкими, прямыми бровями. Двигался он легко и в то же время величаво. Мне потребовалось научиться такой царственной поступи, он же совершенно не задумывался о походке.
Столь же непринужденно обращался он и с оружием. С детства его игрушками были меч и копье. Вадунар охотно показывал мне, как наносить удары и уклоняться от них.
Он любил войну не меньше, чем я. Но в то время как я мечтал о подвигах, подобных деяниям Ареса, и не упускал случая показать свою отвагу, доходящую порой до безрассудства, сын Энхелиавона нередко остужал мой щенячий пыл, говоря, что от геройской смерти царя его войску толку будет мало. Моего друга всегда прельщала цель, мне же был куда более важен путь, которым я доберусь до желаемого. Помню, однажды мы едва не поссорились. Вадунар рассказывал мне о героях и царях былых времен. Сначала мы говорили о славных битвах, где противник, весьма уступавший в силе, побеждал, благодаря смекалке и хитрости. Он рассказывал о событиях так живо, будто сам принимал в них участие. Рисовал на разглаженном прибрежном песке горы, городские укрепления, указывал, где находился противник, пути, которым его обошли.
-Города, Минос, невозможно взять иначе, чем долгой осадой или обманом, - говорил он. - Не люди, но боги складывали их стены на неприступных скалах. В каждом из акрополей имеется запас пресной воды и амбары, где царь сохраняет зерно. Если начнется война, то анакт поспешит затвориться в крепости.
-Но разве надолго хватит его продовольствия? - поинтересовался я. - Ведь царства Аттики и Пелопонесса не столь изобильны, как Крит, а и в нашем дворце вряд ли найдется запасов больше, чем на три года. Ведь если враг приступит к стенам города, в нем поспешат укрыться жители окрестных сел.
-Вовсе нет, - покачал головой Вадунар. - Умный царь не пустит землепашцев и пастухов в город, чтобы они расточили его запасы в один год, вместо того, чтобы растянуть их на два или три урожая. Пусть чернь укрывается в горах и лесах. Зачем кормить того, кто не умеет держать оружие? Потому разумно, узнав об угрозе войны и осады, отослать из города женщин и детей.
Я пощипал подбородок.
Вадунар же продолжал:
-Я рассказал тебе о том, что разумно сделать твоим врагам, Минос, анактам городов Аттики и Пелопонесса. Теперь поговорим о твоём войске. Осаждая город, будучи на чужой земле, ты не можешь чувствовать себя спокойно. И остается только одно. Если ты желаешь, чтобы крепость быстро стала твоей, не следует надеяться на мощь и силу. Лишь на ум. На твою хитрость. Или на предательство кого-нибудь в городе. Не стоит жалеть золота для этого. Так ты сберегаешь своих воинов. Можно действовать и хитростью. Но это - менее надежно. Например, сделать вид, что ты отчаялся взять город, и уплыть прочь, а потом внезапно вернуться и захватить врага врасплох, во время всеобщего празднества. Или проникнуть в акрополь под видом купцов, странствующих рапсодов. Послушай, вот какую славную хитрость придумал анакт Данай. Он бежал от своего брата Эгипта в Аргос, но и там враги настигли его. И сыновья Эгипта осадили город. Тогда Данай смог договориться с юношами, чтобы устроить их брак со своими дочерьми. Но в первую же ночь после брачного пира дочери Даная перебили предводителей вражеского войска!