Кровавая пелена поплыла у меня перед глазами.
Пусть он подавится своей правдой!
Раздавлю гада!
-Разве так должно поступать самому справедливому из царей? - с издевательской улыбкой заметил Дедал.
Я поспешно перехватил свою, уже готовую нанести удар, руку за запястье и сжал до боли, пытаясь отрезвить себя.
-По какому праву ты хочешь убить меня? Разве я совершил преступление на Крите, царь? Или сыновья богов могут забыть о законе? Тогда почему, когда сын Зевса Радамант убил человека, - ты приговорил его к изгнанию? - ехидно улыбался Дедал, глядя мне прямо в глаза.
Он и об этом знает правду? Законы брата моего, Радаманта, казались мне более совершенными, чем собственные. Потому я и не стал препятствовать его решению покинуть Крит, после того, как гепет Эндий был случайно убит Радамантом на охоте. Брат был мудр и прозорлив, он давно понимал, что у меня на душе. Я вновь услышал его слова, еще более страшные оттого, что они были сказаны ласково и успокоительно: "Конечно, ты можешь очистить меня от нечаянного кровопролития, Минос. Но зачем мне испытывать судьбу? Ты хочешь быть единственным великим и мудрым государем на Крите. И ты можешь быть им. Киклады велики - я уеду на любой из островов, дабы насаждать там законы великого анакта Миноса. Мы расстанемся как братья, сохранив приязнь межу собой. И когда нас будет разделять виноцветное море, мне будет легче признать твое старшинство". "Я полагал, что хорошо скрываю свою зависть к твоему уму," - попробовал улыбнуться я. "Не тебе одному стал тесен этот остров, - произнес Радамант. - Мне тоже." Я молча кивнул и не стал переубеждать брата. Если бы мне хотелось, чтобы Радамант оставался подле меня, разве не нашлось бы у меня слов удержать его?
Я пристально вгляделся в лукавое лицо Дедала:
-Можно выдать тебя Кекропу. На Афинской земле ты совершил преступление, достойное смертной казни.
-Думаешь, я буду молчать о том, что стало мне ведомо на Крите, безупречный?
Он поймал меня искусной сетью. Не вырвешься. Он понял, что сила на его стороне, и продолжил уверенно:
-Тебя не обольстишь, царь. Но я знаю, чего ты боишься. Предлагаю мену. Ты - укрываешь меня, я - молчу!
Я с трудом перевел дыхание, заставив Миноса взять верх над пробудившимся в моей душе Минотавром. Выдавил из себя:
-Хорошо.
И, не оборачиваясь, вышел из мастерской карлика.
У меня еще были некоторые сомнения в правдивости слов Дедала, и я спросил о своём роде Инпу. Тот всё подтвердил и даже явил мне во сне ужасного Муту, чья пасть от неба до дна моря поглощала все живое. Мой настоящий отец показался мне сродни свирепому Кроносу, пожиравшему своих детей. И после того моя любовь к Зевсу, принявшему меня, изгоя безродного, на колени, обласкавшему, удостоившему царства, стала еще крепче.
Я рассказал Асклепию все, не утаив ничего из разговора с Дедалом. Слишком доверял ему, слишком любил его, чтобы лгать. Тот внимательно слушал, покусывая губы. Не перебивал. И лишь нервно потрогал пальцами глубокий шрам от собачьих зубов на своей правой руке, когда я упомянул имя Инпу - египетского владыки Путей мертвых.
-Ты знаешь Инпу? - догадался я, - Это он чуть не откусил тебе руку?
-Знаю. Я учился у Анубиса, которого ты зовешь Инпу, искусству сохранения трупов. И не только, - он улыбнулся - не то виновато, не то лукаво. - За что он меня и укусил.
-Ты пытался оживлять покойников? Это он сказал, что покарает тебя смертью?
Асклепий молча кивнул.
-Но как ты посмел нарушить запрет богов?
-Запреты меня не остановят, Минос. У меня во всем мире только один враг: Танатос-Смерть. Я борюсь с ним всю свою жизнь. Я искал способа победить его - у Анубиса в далекой Та-Кемет, у Деметры в Элевсине; я спрашивал о путях возрождения у Диониса, который погибает и возрождается. Но только твой путь, Минос, оказался мне понятен настолько, что я смог его повторить. Думаю, наши души - две половинки единого целого, разбитого в древние времена. И, думаю, если ты поделишься знаниями, я смогу и дальше ходить этим путем без посторонней помощи.