— Он нанес тяжелые раны одному парню в Нэшвилле, и мне нужно закрыть это дело.
— Понятно. Значит, вы хотите отомстить ему?
— Нет, речь идет о справедливости, — слишком поспешно ответила я, ощутив некоторую фальшь в голосе.
Она благоразумно промолчала, пристально посмотрела на меня и грустно улыбнулась. Нет, она не насмехалась надо мной, а просто вспомнила что-то приятное.
Мне хотелось во что бы то ни стало заполнить возникшую паузу.
— Почему вы недавно сказали, что не хотели бы оказаться на моем месте?
Она выдержала паузу, затянулась сигаретным дымом, а потом заговорила:
— Вы никогда не поймаете его. Он слишком умный и скользкий, так как прошел специальную подготовку. Смею вас заверить, что гватемальский отряд специального назначения относится к числу самых высокопрофессиональных групп коммандос. И к тому же крайне жестоких, что само собой разумеется. Что же касается подпольного мира наркоторговли, то мы все предпочитали бы не упоминать о нем. Мы просто не хотим верить в это. Именно поэтому вам не суждено поймать его, однако я нисколько не сомневаюсь, что вы еще не раз увидите его.
Январь 2001 г
За последние пять недель на пыльный аэродром Поптуна прибыло несколько небольших самолетов. На тонких стенках фюзеляжа крупными буквами было написано «Пирамид трэвелз», а ближе к хвосту находилось изображение одного из знаменитых храмов майя, выполненное голубой краской. По всему было видно, что это какая-то новая компания, пытающаяся освоить новый туристический маршрут. Рафаэль Мурилльо уже слышал об этой американской компании, которая открыла свой бизнес здесь, в джунглях северной части Гватемалы. Владельцы «Пирамид трэвелз» ориентировались на богатых американцев, жаждущих приключений среди древних руин Тикаля — одного из самых знаменитых мест Центральной Америки. Они готовы были обеспечить туристам высокий уровень комфорта, предоставить частный самолет, прекрасные номера в отеле и безопасную чистую воду, но Мурилльо сомневался в истинности этих предложений.
— Почему они приехали именно сюда? — озабоченно спросил он донью Селию — старую женщину, которая продавала черные орешки в северо-восточной части огромного рынка, справа от мастерской по ремонту велосипедов. Они говорили на киче — одном из языков майя, которым оба прекрасно владели. — Тикаль находится отсюда в нескольких часах езды на грузовике.
Селия пожала плечами.
— Наш кузен Мемо говорит, что они ищут здесь приключений. Прилетают сюда на самолетах, потом садятся на один из черных грузовиков и едут на север к городу Флоресу.
— Да, на этих черных грузовиках с кондиционерами и противоударными CD-плейерами. Тебе не кажется это странным? — Она сама с удовольствием слушала компакт-диск с музыкой «маримба», которая доносилась из стоявшего позади нее плейера. И плейер, и компакт-диск подарил ей Мурилльо два месяца назад, когда вернулся домой в Поптун. — Поведение гринго всегда кажется нам довольно странным, — сказала она.
Испанский не был ее родным языком. Она говорила на киче, который, как и все остальные двадцать два языка майя, не имел формы первого лица единственного числа, поэтому, когда Селия говорила о себе, получалось, что в ее мире существует несколько индивидуумов. Мурилльо бегло говорил на этом языке, но стал постепенно забывать отдельные слова, поскольку последние несколько лет жил в Штатах. Характер его деятельности вынуждал его отдавать предпочтение единственному числу и личностному началу, поэтому он часто навещал Селию на рынке, чтобы вспомнить этот древний язык.
— Как твое плечо? — заботливо спросила она.
Он описал круг рукой, чтобы показать, что может двигать рукой, не испытывая сильной боли.
— Иногда немного щемит, — признался он, — но уже намного лучше.
— А пуля в животе?
— Ничего страшного, пища не вытекает.
— Самое главное, что ты жив, — добавила она. — Значит, даже пули не могут свалить Текуна Умана.
Он улыбнулся. Хотя это прозвище здесь значило для него нечто большее, чем в Соединенных Штатах, поскольку исходило от людей, которые нарекли его подобным образом, в последнее время он стал сильно сомневаться в том, что действительно заслуживает такой чести. В том, что он дал кузену Селии работу уборщика в местном аэропорту, не было абсолютно ничего героического. Это было вызвано всего лишь острой необходимостью выживания в сложных условиях. К тому же кузен Селии был счастлив служить ему в качестве oreja, то есть быть ухом Текуна Умана. Да и пули, которые пробили ему плечо и живот, не свидетельствовали о воинской доблести или военном мастерстве с его стороны. На самом деле жизнь ему спасла Ромилия Чакон, а сам он едва избежал смерти или задержания агентами ДИА. Именно поэтому он не мог чувствовать себя истинным наследником древних воинов майя. И тем не менее Селия даже не думала насмехаться над ним, когда со всей серьезностью называла его Текуном Уманом.