Когда она вернулась в палату после чашки кофе, я села напротив нее и посмотрела так, как и должна была смотреть на свою мать примерная дочь. А через некоторое время, когда я услышала всю правду о том, что произошло с Серхио, я сама была готова разнести все вдребезги.
Мать приложила пакетик со льдом к левой стороне лица. «Как там говорят эти гринго? Никогда не верь обложке книги».
Я хотела поправить ее: «Никогда не суди…», но потом подумала, что ее фраза оказалась более точной.
В отличие от меня моя мать была истинной католичкой, исправно соблюдающей все церковные обряды. Из этого следовало, что по воскресеньям я была полностью свободной, так как Серхио всегда ходил с ней в церковь на воскресную службу. И он нисколько не возражал против этого, поскольку там с ним занималась девочка по имени Брэнди. Она помогала взрослым присматривать за детьми во время воскресной службы в церкви, и Серхио очень привязался к ней.
И именно Брэнди оказалась той самой книгой, о которой только что сказала мне мать.
Она училась в старшем классе частной школы, которая располагалась на участке в семьдесят акров на окраине города, и была круглой отличницей. Через год Брэнди должна была закончить школу, и никто не сомневался в том, что ее ожидает блестящее будущее. По всеобщему мнению, именно она должна была произнести прощальную речь, а это право предоставлялось самым талантливым учащимся. Школа считала ее самой одаренной выпускницей, которую с удовольствием ждут в таких прославленных учебных заведениях, как Вандербильт, Стэнфорд или даже Нью-Йоркский университет. Она была лидером в своем классе и издателем традиционного ежегодника. Собиралась поступать на факультет журналистики и в связи с этим просматривала новостные программы Си-эн-эн чаще, чем все ее одноклассники, вместе взятые. Иногда она брала на себя добровольные обязанности воспитательницы Серхио, когда мы с мамой отправлялись в кино или на званый ужин. А когда возвращались домой, то всегда видели включенный телевизор, по которому шли новости. И никому никогда не приходило в голову, что ее неуемная энергия объясняется пристрастием к метамфетамину.
А сейчас я услышала о том, что произошло в субботу вечером, когда моя мать стала помогать в организации церковного праздника.
— Мы с Брэнди устанавливали транспаранты вокруг наших палаток. Она первая заметила, что Серхио роется в ее сумочке. Она была открыта, и именно поэтому он сразу же увидел там что-то интересное. — Голос матери заметно дрогнул, так как она, по всей видимости, все еще считала, что я упрекаю ее за случившееся. — Это было похоже на piedrecitas,[46] то есть на самые обыкновенные конфеты. А он этого не знал. Даже когда он сунул эти «конфеты» в рот, был уверен, что это те самые леденцы, которые я обычно покупаю ему. Боже мой… просто не понимаю, как все это случилось. Но он просто положил их в рот и стал сосать, пока Брэнди не набросилась на него.
Я поняла, что случилось. Нет никакой надобности вводить наркотик в вену, если существует более простой способ. Независимо от того, сколько времени он сосал эти «леденцы», они успели частично раствориться в полости рта, попасть под язык и таким образом проникнуть в его организм.
— Брэнди ничего мне не сказала. Я видела, как она возится с Серхио, как заставила его что-то выплюнуть, затем долго старалась прочистить ему рот, а потом дала ему что-то другое и вернулась ко мне. Она сказала, что он залез в ее сумочку, чтобы найти там конфеты, поэтому она дала ему несколько леденцов. Я позвала его к себе и отчитала за то, что он забрался в чужую сумку, но ты же знаешь, что в таком возрасте дети не понимают, что нужно держаться подальше от чужих вещей. — Мать сделала паузу и вытерла слезы. — Снаала все было прекрасно. Мы все перешли работать к другим киоскам. Но потом он вдруг стал громко кричать и звать меня. Никогда не забуду, как он заорал во весь голос: «Abuelita! Abuelita!».[47] Он был очень напуган, а потом начал биться в конвульсиях и дрожать всем телом… ay Dios.[48]
Конвульсии, тремор, сердцебиение, повышение кровяного давления и температуры тела, учащенное дыхание — и все это у четырехлетнего мальчика. Сначала он просто стал чрезмерно подвижным, но все посчитали это нормальным, решили, что мальчик съел слишком много мороженого с орехами и теперь носится по двору, радуясь предстоящему празднику в церкви. Боже мой, в церкви! Он производил впечатление счастливого мальчика, чересчур счастливого и возбужденного. Однако бабушка не привыкла видеть своего внука таким активным и радостным, поэтому поймала его за руку и попыталась выяснить, в чем дело.