Он рассчитывал встретить чудовище, ведь он – герой. А встретил с ним женщину и услышал страшный крик боли, когда его клинок пронзил глотку Минотавру.
–Не плачь, миленький, не плачь, – шепчет женщина и целует эту голову, и касается огромных ужасных окровавленных его рук, – скоро всё кончится, всё кончится.
–Больно…– хрипит Минотавр и кашляет, задыхаясь.
Сужается темнота его лабиринта, темнота, так и не давшая ему ни одного ответа, давит и глушит, утаскивает куда-то в темноту. Последний рывок, последний вскрик:
–Люб-лю…
Она не говорила ему о любви, но он откуда-то её узнал и переложил как умел, на всё её несчастное существо. И это торопился сказать до того, как дрогнул в последний раз.
–Я не знал! – Тесей бледен и жалок. – Я же не знал! Мне сказали, он чудовище.
–уйди! – кричит Ксатка, – уйди откуда ты явился, прочь! Прочь!
Она задыхается, заходится в истерике и не видит уже ни бледного жалкого героя, ни такого же жалкого царя со стражей (откуда взялись?), ни торжествующую царицу – никого. Её мир кончился.
Она вышла из лабиринта и безумно хотела остаться в нём, а чьи-то безжалостные руки тащили её от тела чудовища.
–Да будьте вы прокляты! Будьте вы прокляты! – кричит Ксатка, и страшно сверкают её безумные глаза. – Да будьте вы…
Минотавру было семнадцать, и он знал уже три сотни слов, но понял смысл самого главного, одного слова, и его поспешил произнести, умирая.
Чудовище, что с него взять.
Конец