— Непременно, — сказал писатель и направился к задней двери.
Почему нет? Спросил он себя. Он знал что это глупо... Ну и что? Он верил в предзнаменования, или, по крайней мере, ему нравилось так думать... Или это была просто эгоцентричная херня? Он вышел на улицу. Единственным транспортным средством на парковке был старый пикап с прицепленным к нему трейлером. Его пальцы искали мелочь в кармане, когда он увидел надпись, написанную чёрным маркером: Толстолоб был здесь. В последнее время он часто её видел. Монеты упали в щель таксофона, и он набрал номер своей комнаты в гостинице миссис Гилман.
— Алло, — раздался бодрый женский голос.
— Э... Это шестой номер?
— Нет, это третья комната, — настала пауза в разговоре, — эй! Я узнала твой голос! Ты ведь мистер писатель, не так ли?
— Э... Да, вообще-то...
— Привет, это Нэнси!
— Привет, Нэнси, — поздоровался он, стараясь не стонать. — Прошу прощения за беспокойство. Кажется, я ошибся номером.
— О, всё в порядке. Мне нравится разговаривать с вами.
Писатель вздохнул, было бы невежливо просто бросить трубку.
— Так... Как прошла твоя ночка?
— Сосущая члены не спрашивает имён! Так говорит моя бабушка. У меня сейчас перерыв между клиентами. Представляешь, пару часов назад был парень из Уэйнсвилла, и он заплатил мне тридцать долларов за то, что я сделала себе пивную клизму, а он потом выпил всё это... А до этого был парень, который сувал мне в задницу куклу Кена, а сам в это время долбил меня в киску. Знаете, они все говорят, что стесняются просить о таком своих жён, потому что те могут подумать, что они больные педики!
Писатель онемел.
— Сегодня у меня был мой парень с Реджи около семи, но он уже ушёл, так что я просто сижу тут одна и скучаю в ожидании следующих клиентов. Они придут около полуночи, четыре местных тракториста, они приходят ко мне каждую неделю, потому что я разрешаю писать мне в рот и задницу. Они неплохо зарабатывают и платят по двадцать долларов за палку, да и кончают они слабенько, знаете, так, по паре капелек, не такие, как некоторые парни, которые словно с дранзбойда поливают.
Писатель был в шоке.
— Извини, Нэнси, мне нужно бежать сейчас. Я уверен, что завтра увидимся.
— О, подождите минутку, — перебила она его, — хотите расскажу кое-что интересное?
Писатель надеялся, что его хмурый вид не передастся через телефон.
— Конечно, Нэнси.
— Мне приснился сон про вас сегодня ночью...
— На самом деле? Я бы с удовольствием послушал об этом, но в другой раз, сейчас я должен...
— Мне приснилось, что ты трахал меня, и, как говорил мой папа, ты ёб меня, как цементовоз без тормозов! И... Потом... У нас был ребёнок!
— О, прекрасно, — бормотал писатель, — но я должен...
В трубке телефона прозвучало неприятное хихиканье.
— Но знаешь, что было смешно?
— Нет, Нэнси, не знаю, — ответил он.
— У ребёнка была не обычная голова! У него была голова быка!
— Бычья голова! Круто! Потом договорим, пока! — И он положил телефон.
Голова быка? Господи Иисусе! Что за бред. Он покопался в карманах, достал ещё одну монетку и бросил её в таксофон. На этот раз он набрал правильный номер.
— Алло? — Раздался мужской голос...
Писатель поднес телефон к уху, широко раскрыв глаза.
— Шестой номер? Это ваша комната? — Спросил он.
— Да, блять! Ты же его, наверное, набрал?
Писатель начал потеть.
— Кто вы...
— Боже, ради всего святого. Если ты не знаешь, кому звонишь, то зачем спрашиваешь, с кем разговариваешь?
Писатель, конечно, признал голос своим.
— Я звоню... Потому что... Ну, это упражнение в абстракции, яполагаю.
Он услышал, как его собственный голос смеялся в трубке.
— Что за херню ты мелишь! Приятель? Вчера вечером я написал те абзацы, а не ты. — Писателя затрясло. — И я рад, что ты позвонил, потому что именно я напишу нашу книгу, а не ты, тупой говнюк! И знаешь что? У меня неплохо получается, если можно так выразиться.
— Что за бред...
— Однако есть одна вещь. Название отстой. Я поменяю его на что-нибудь более подходящее.
Писатель возмутился:
— Ты не сделаешь этого! Это отличное название!
— Боже, ты что, хочешь облажаться? Мусор белой готики? Ты серьёзно? Это претенциозное дерьмо, а не название. Нам нужно что-то символическое и в то же время поучительное.
— Оставь моё название в покое! — Взревел писатель.
— Не беспокойся об этом. Когда вернёшься сегодня утром... Всё увидишь сам.
Писатель глубоко вздохнул и досчитал до десяти.